Елпатьевский Сергей Яковлевич - Служащий

  

  

   С. Елпатьевск³й. Разсказы. Том 2. С.-Петербург. 1904.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

  

   - "Услужающ³й"... - вотъ наше настоящее имя! - Злобный огонекъ блеснулъ въ сѣрыхъ свѣтлыхъ глазахъ моего собесѣдника.

   - Вы думаете,- онъ только труда отъ меня хочетъ, головы? Какъ же не такъ!.. Будь ты услужающ³й... И чувствую... "Жалованье плачу, понимать долженъ, чувствовать"... Все дѣлай и не перечь, съ праздниками поздравь, выборы въ думу пойдутъ,- шаръ за него клади!..

   - Я вамъ разскажу,- сердито продолжалъ Ножичкинъ,- за что я отъ Митрогова вылетѣлъ... Дебоширъ онъ отчаянный и, какъ напьется, сейчасъ въ публичный домъ и непремѣнно драку устроитъ. Сколько ужъ били его - и стульями, и бутылками по головѣ, и съ лѣстницы спускали - все неймется. Ну такъ вотъ... Всегда поддужнаго бралъ съ собой, чтобы хозяина берегъ, за дебоши расплачивался, ну и компан³ю дѣлилъ,- тутъ ужъ и пей и все продѣлывай... Герасимъ Ѳедоровичъ въ этой должности состоялъ,- должно быть, знаете, главный довѣренный. Не молодой ужъ, дочери въ гимназ³и кончаютъ, а ѣздилъ, потому - услужающ³й человѣкъ. Какъ-то захворалъ онъ и указалъ на меня,- крѣпк³й, молъ, человѣкъ, всегда въ разумѣ. А мнѣ любопытно было,- ужъ очень много слышалъ я о похожден³яхъ Митрогова, - я и поѣхалъ. Словно звѣрь онъ, пьяный,- чѣмъ-то не угодилъ я ему, онъ и полѣзъ съ кулаками. Ну, я за горло и подмялъ подъ себя...

   - Вы думаете, за это разсчиталъ? - прервалъ онъ себя.- Ни слова на другой день. А за то, что въ слѣдующ³й разъ не поѣхалъ...

   - А Герасимъ-то Ѳедорычъ и по сейчасъ ѣздитъ!- фыркнулъ изъ угла совсѣмъ иной голосъ.- Честное слово... Третьяго дня ѣздили... Что тамъ было!.. - торопливо, словно боясь, что его не выслушаютъ, говорилъ безусый и безбородый юноша съ румянцемъ на щекахъ. Онъ весь с³ялъ,- и тѣмъ, что только что изъ мальчиковъ сдѣлался приказчикомъ, и своимъ новымъ съ иголочки костюмчикомъ, и тѣмъ, что сидѣлъ со взрослыми и слушалъ умные разговоры. Всѣ звали его "Алеша", я познакомился съ нимъ за нѣсколько дней передъ тѣмъ, когда онъ довѣрилъ мнѣ свою тайну,- стихотворен³е, написанное въ подражан³е Кольцову, гдѣ говорилось про тучу и лѣсъ и тоску-печаль.

   - Честное слово, Константинъ Николаевичъ!

   - Знаю, Алеша. И будетъ ѣздить...

   Ножичкинъ попалъ на свою любимую или, вѣрнѣе, больную тему объ отношен³яхъ хозяевъ и служащихъ.

   - Онъ и нанимаетъ... и теперь еще, а раньше все такъ, - безъ опредѣленнаго жалованья. "По усерд³ю глядя... Награжу"... Понимаете, не жалованье платитъ, а "награждаетъ". Вотъ я вамъ разскажу случай одинъ,- я не очень давно былъ. Служилъ у Воронина - тоже главнымъ довѣреннымъ - Митрофанъ Саввичъ и тоже, какъ Герасимъ Ѳедоровичъ, съ мальчишекъ. Милл³онные обороты дѣлалъ, все дѣло велъ, а жалованья не получалъ. Нужно будетъ домишко ремонтировать,- къ хозяину. "Вотъ, - скажетъ, - крыша течетъ" - дастъ. Дочку просватаетъ, приданое срядить надо - наградитъ. Разъ - при мнѣ было, съ полгода я у нихъ въ конторѣ занимался,- приходитъ Митрофанъ Саввичъ - "десять рублей, говоритъ, позвольте"... "Зачѣмъ?" Показываетъ сапоги. "Вотъ, говоритъ, обносился,- новые надо". Посмотрѣлъ хозяинъ. "Ну, говоритъ, намъ съ тобой не танцы танцовать. По базару-то и въ этихъ ладно, вотъ тебѣ, трешня, подкинь подметки"... И разговаривать не сталъ.

   - Такъ вотъ какой случай выпалъ! Какъ-то захворалъ Митрофанъ Саввичъ,- старикъ ужъ былъ - завязалъ въ платочекъ свой носовой клѣтчатый пятьдесятъ тысячъ изъ кассы, да и пошелъ домой... Думалъ, помирать будетъ, а не померъ. Ну, и при милл³онахъ пятьдесятъ тысячъ все же - деньги. Узналъ хозяинъ, что въ кассѣ нехватайка, а сколько - Богъ вѣсть, можетъ не одна сотня тысячъ. Книгъ-то путныхъ не велось, больше на память, да на записочки. Призываетъ Митрофана Саввича, когда тотъ выздоровѣлъ.

   - "Взялъ деньги?"

   - "Отчислилъ, Прохоръ Лукичъ... За службу, дѣтямъ на прожитокъ"... Самъ въ ноги.

   - "Сколько?"

   - "Пятьдесятъ"...

   - "Вѣрно?"...

   - "Вѣрно"...

   Схватилъ его хозяинъ за сѣдую бороду, таскалъ, таскалъ по полу, а потомъ поднимаетъ.

   - "Ну, говоритъ, поцѣлуемся... Я бы тебя, дуракъ, и самъ наградилъ"...

   И поцѣловались. Объ деньгахъ, конечно, ни слова.

   И до самой смерти Митрофанъ Саввичъ главнымъ довѣреннымъ служилъ...

   Мнѣ очень нравились разсказы Ножичкина, но еще больше интересовалъ самъ разсказчикъ. Я тогда только что присматривался къ нему и съ любопытствомъ прислушивался къ сердитому, язвительному голосу.

   - Рабочему лучше... Онъ знаетъ свои уроки,- отработалъ, получилъ полтинникъ и знать никого не хочетъ. А съ насъ душу требуютъ, всего человѣка... А кто виноватъ? Мы же сами... Халуйства много, крѣпостное право не выѣлось - "вы наши отцы, мы ваши дѣти". Хамы... Вѣдь вотъ Герасима Ѳедоровича взять... Ну кабы воръ,- около Митрогова можно поживиться,- а то вѣдь честной человѣкъ, однимъ жалованьемъ и живетъ. А любитъ, видите-ли... Съ мальчишекъ. И дѣло любитъ, и хозяевъ любитъ, и дѣтей ихъ любитъ... собаку хозяйскую любитъ. Подъ уголовщину, было попалъ, когда Митроговъ обанкрутился и векселя как³е-то заставилъ подписать. Помните у Щедрина, - Ножичкинъ былъ большой поклонникъ Салтыкова и Глѣба Успенскаго и любилъ цитировать ихъ въ разговорѣ, - про статскаго совѣтника, который начальство слишкомъ возлюбилъ и очухался только когда его въ ступѣ истолкли, да толкомъ по башкѣ долбонули. А мы и теперь не очухались, хотя и по башкѣ долбятъ.

   Вступили въ разговоръ друг³е собесѣдники и много удивительныхъ разсказовъ наслушался я въ тотъ вечеръ о хозяевахъ и о служащихъ.

   Мы зашли въ трактирчикъ послѣ засѣдан³я нашего Общества взаимопомощи вольнонаемныхъ служащихъ. Кромѣ меня и Алеши, было еще нѣсколько служащихъ изъ магазиновъ и конторъ. Я недавно попалъ въ "Общество" и съ большимъ интересомъ присматривался и прислушивался. Тонъ задавалъ Ножичкинъ, къ его словамъ внимательно прислушивались, обращались къ нему съ вопросами.

   Въ особенности Алеша, видимо, восхищался имъ и подражалъ ему,- носилъ такой же галстукъ и такой же высок³й, подпиравш³й шею крахмальный воротничекъ. Онъ все время смотрѣлъ въ ротъ Ножичкину и, когда тотъ сердился и сдвигалъ брови. Алеша морщилъ лобъ, что выходило очень потѣшно на юномъ дѣвичьемъ лицѣ, остававшемся такимъ же с³яющимъ и по-дѣтски ласковымъ.

   Молчалъ самый старый изъ насъ, высок³й съ сумрачнымъ лицомъ и унылыми усами бухгалтеръ изъ частнаго банка, и только въ передней, одѣваясь, проговорилъ съ угрюмой насмѣшкой:

   - Какъ мы съ тобой, Алеша, хозяевъ-то отдѣлали, теперь они тише воды, ниже травы будутъ... Эхъ, други, други... Мелемъ, мелемъ... Погоди, Константинъ,- упрыгаешься...- обратился онъ къ Ножичкину.

   - По землѣ ползать не стану. Услужающимъ не буду...

   Я невольно оглянулся на Ножичкина. Онъ стоялъ въ дверяхъ, освѣщенный лампой, высок³й, сухой и словно ощетинивш³йся, со своими жесткими рыжими усами и остриженной ершомъ головой. Сѣрые глаза смотрѣли спокойно и насмѣшливо.

   - Честное слово, Степанъ Николаевичъ.., Я хотѣлъ сказать... Вотъ ей-Богу... Честное слово...- Лицо Алеши было красное, больш³е глаза блестѣли, но онъ такъ и не сказалъ того, что хотѣлъ подтвердить честнымъ словомъ. Мы вышли на улицу.

  

  

   Въ первый разъ я встрѣтилъ Ножичкина въ томъ же Обществѣ взаимопомощи вольнонаемныхъ служащихъ, куда я незадолго предъ тѣмъ поступилъ членомъ и докторомъ и гдѣ принимали участ³е приказчики, конторщики, пароходные капитаны и машинисты и всякаго рода служащ³е на частной службѣ люди.

   Помню, Ножичкинъ мнѣ не понравился. Было годичное общее собран³е. Предсѣдательствовалъ тотъ самый Герасимъ Ѳедоровичъ, довѣренный купца Митрогова,- полный, благообразный господинъ съ большой сѣдѣющей бородой, въ длиннополомъ темно-синемъ сюртукѣ, остриженный по старинному въ кружокъ и съ стариннымъ же чернымъ галстукомъ на шеѣ. Въ то время онъ былъ въ нѣкоторомъ родѣ героемъ дня, за нѣсколько дней предъ тѣмъ былъ отпразднованъ юбилей его пятидесятилѣтней службы въ одной и той же фирмѣ - торжественный юбилей, въ которомъ участвовали хозяева и служащ³е,- съ обѣдомъ, рѣчами, адресами и подношен³ями. Годичное общее собран³е нашего общества хотѣло почтить его, какъ юбиляра и старѣйшаго члена, состоявшаго въ обществѣ съ его основан³я.

   На очереди стоялъ вопросъ о баллотировкѣ новыхъ членовъ и, между прочимъ, о принят³и кандидата, достигшаго предѣльнаго по уставу возраста - 40 лѣтъ.

   - Оно, конечно, господа,- на Михаила Архангела ему сорокъ лѣтъ стукнуло, только вѣдь человѣка и пожалѣть нужно. Свой братъ, служащ³й...- съ мягкими манерами, пѣвучимъ, благожелательнымъ теноркомъ говорилъ предсѣдатель.- Въ силѣ еще мужикъ, только вотъ ноги простужены. А насчетъ ежели устава,- такъ вѣдь мы же его составляли...

   Послышались вялыя возражен³я, говорить, видимо, стѣснялись. Члены правлен³я и передн³е ряды, гдѣ сидѣли болѣе солидные люди, молчали и только изъ заднихъ рядовъ изрѣдка слышались робк³е молодые голоса:

   - Параграфъ устава говоритъ ясно и опредѣленно,- сорокалѣтнихъ принимать нельзя,- о чемъ тутъ разговаривать?- раздался рѣзк³й, сухой голосъ изъ заднихъ рядовъ.

   - Что же,- вѣдь мы здѣсь промежду себя... Наше дѣло, семейное...- настаивалъ предсѣдатель.- Говорю, пожалѣть надо,- нашъ братъ, служащ³й... Пятеро ребятъ...

   - Такъ вотъ вы и кормите ихъ, если ужъ очень жалко...- отозвался тотъ же сухой, рѣжущ³й уши голосъ.

   - Тутъ, милостивый государь, дѣло общественное,- обиженнымъ тономъ отвѣтилъ предсѣдатель. - И совсѣмъ это ни къ чему,- я тамъ, или что другое...

   Предсѣдателя поддержали, раздались недовольные голоса.

   - Можно бы и поскромнѣе, безъ озорства...- ни къ кому не обращаясь, замѣтилъ членъ правлен³я.- Тутъ постарше есть, поопытнѣе...

   - Вотъ то-то и оно, господа, что дѣло общественное, а не семейное, какъ обмолвился Герасимъ Ѳедоровичъ...- Изъ заднихъ рядовъ поднялся и вышелъ впередъ высок³й сухой человѣкъ съ остриженной ершомъ головой, жесткими рыжими усами и бородкой клинушкомъ,- одѣтый модно и корректно. Онъ видимо привыкъ говорить и рѣзко выдѣлялся изъ окружающихъ своей свободной манерой держаться.

   - Наше общество называется обществомъ взаимопомощи... Такъ? Какая же мнѣ отъ него сорокалѣтняго помощь? Тутъ, господа, ариѳметика-то простая,- заговорилъ онъ увѣреннымъ голосомъ, полуоборотясь къ заднимъ рядамъ и оглядывая толпу свѣтлыми сѣрыми глазами.

   - Я вотъ съ двадцати лѣтъ взносы плачу и умирать еще не собираюсь. Есть, которые и по двадцати пяти лѣтъ платятъ,- а онъ, простуженный-то, поступитъ въ 40 лѣтъ членомъ, пять лѣтъ будетъ взносы платить, а потомъ вотъ этихъ пятерыхъ-то дѣтей и оставитъ на мою шею,- выдавай имъ пенс³ю... Вѣдь мы, господа, собрались сюда не филантроп³ей заниматься. Кому охота - пусть, а я не желаю...

   Поднялся шумъ. Осмѣлились и горячо заговорили тѣ робк³е молодые голоса, которые раздавались изъ заднихъ рядовъ. Предсѣдатель долго звонилъ въ колокольчикъ и снова заговорилъ ласковымъ пѣвучимъ теноркомъ:

   - Дозвольте обратить ваше вниман³е, господа... Михаилъ Лукьянычъ - солидный человѣкъ, вѣсъ имѣетъ. Извѣстно вамъ, сколько у нихъ въ компан³и-то служащихъ,- за нимъ и друг³е пойдутъ... Говорить-то все можно! Которые пришли на готовенькое... А мы вотъ общество устраивали,- знаемъ. За полы тащить приводилось... Бывало, только смѣялись надъ нами... А теперь вотъ хорошимъ людямъ отказываемъ.

   - Это справедливо...- поддержалъ тотъ же членъ правлен³я. - Былъ въ конторѣ разговоръ, - поступитъ Михаилъ Лукьянычъ, и друг³е за нимъ. Что же? Не въ примѣръ прочимъ...

   Протестующ³й человѣкъ все стоялъ, прислонившись къ стѣнѣ, ощетинивш³йся и колюч³й, и все говорилъ своимъ сухимъ, вызывающимъ голосомъ:

   - Именно, Герасимъ Ѳедоровичъ... Эти хорош³е-то люди и смѣялись надъ нашимъ обществомъ... А какъ почуяли, что у насъ въ кассѣ сто тысячъ капитала, что можно на грошъ пятаковъ купить,- такъ и полѣзли. И никого за полы тащить не нужно, - больше приходить будутъ, когда узнаютъ, что чѣмъ моложе, тѣмъ легче пройти въ члены... А молодые-то и нужны.

   Онъ началъ подробно обсуждать уставъ и доказывать, что предѣльный возрастъ нужно еще повысить и старше 35 лѣтъ въ члены не принимать; очевидно онъ былъ хорошо знакомъ съ дѣлами "Общества", цитировалъ уставы другихъ аналогичныхъ "Обществъ", ссылался на практику страховыхъ обществъ.

   - Опять, господа, повторяю...- продолжалъ онъ,- не филантроп³я должна быть у насъ, а взаимопомощь. Вѣдь мы, служащ³е, въ большинствѣ случаевъ люди безъ диплома и безъ пенс³и... Всякую минуту хозяинъ можетъ выбросить меня, какъ выталкиваютъ изъ конуры охрипшую собаку,- и мнѣ нужно, чтобы я зналъ куда идти, и чтобы я шелъ сюда не за милостыней, не за снисхожден³емъ, а въ силу своего права, чтобы я могъ не просить, а требовать...

   Ножичкина поддержалъ длинный сумрачный бухгалтеръ изъ банка. Онъ указалъ, что количество пенс³й и единовременныхъ пособ³й растетъ и будетъ расти, доказывалъ, что не слѣдуетъ увлекаться настоящимъ цвѣтущимъ положен³емъ дѣлъ, что въ будущемъ возможенъ провалъ, и присоединился къ мнѣн³ю Ножичкина о необходимости установить предѣльный возрастъ въ 35 лѣтъ. Въ заключен³е онъ предложилъ избрать комисс³ю для пересмотра устава и выяснен³я дѣлъ общества.

   Тѣмъ не менѣе на баллотировкѣ сорокалѣтн³й кандидатъ незначительнымъ большинствомъ голосовъ прошелъ въ члены. Было, впрочемъ, принято и предложен³е бухгалтера и въ комисс³ю попали и онъ, и Ножичкинъ.

   Вторымъ вопросомъ было ходатайство незадолго предъ тѣмъ учредившагося въ нашемъ городѣ общества вспомоществован³я учащимся въ высшихъ учебныхъ заведен³яхъ. И опять неловкое молчан³е и рѣзко прозвучавш³й въ тишинѣ голосъ:

   - Отказать!..

   - Неловко будто...- замѣтилъ было предсѣдатель, но его прервалъ Ножичкинъ.

   - Не наше блюдо... У насъ мног³е члены еще въ уѣздное училище за дѣтей платить не могутъ, въ гимназ³и всего пять стипенд³й, сколько лѣтъ о вечернихъ классахъ толкуемъ - устроить не можемъ,- какой намъ университетъ! Да вѣдь въ университетъ-то не отъ груди поступаютъ. Въ нашихъ гимназ³яхъ ихъ маринуютъ до того возраста, когда заграницей университетъ кончаютъ,- пробьется дѣльный-то человѣкъ!..

   - Обидятся Валер³анъ-то Алексѣевичъ, предсѣдатель ихн³й... Въ лавку заходилъ,- поддержите, говоритъ. И къ намъ расположенъ, пожертвован³я собиралъ...- снова заговорилъ было предсѣдатель, но сразу поднялся шумъ и огромнымъ большинствомъ ходатайство было отклонено.

   Затѣмъ слушался солидно и разносторонне составленный докладъ библ³отечной комисс³и, прочитанный Ножичкинымъ. Докладъ былъ принятъ почти единогласно и на выписку книгъ была назначена значительная сумма, зато вопросъ о читальнѣ, - о газетахъ и журналахъ, которые должны быть выписаны, возбудилъ больш³я прен³я.

   - Все равно вѣдь не посѣщаютъ... - лѣниво замѣтилъ членъ правлен³я.- Два года читальня открыта у насъ - рѣдко кто заглянетъ.

   - Еще бы!- отозвался знакомый конторщикъ пароходной компан³и.- Вы назначили так³е часы, когда правлен³ю удобно, а служащ³е заняты... Не удивительно!

   - Да и что читать-то?- вступился Ножичкинъ.- Как³е мы газеты и журналы выписывали? Либо мертвыхъ съ погоста таскаютъ, либо жулики всяк³е обманомъ публики занимаются, науськиваютъ на кого-нибудь... Гдѣ намъ самимъ разбираться во всемъ, что на свѣтѣ дѣлается? Значитъ, намъ газету честную нужно, чтобы вранья не было, жульниченья, настоящую литературу, а не какое-нибудь мракобѣс³е...

   Споровъ о газетахъ и журналахъ было много, но, повидимому, къ мнѣн³ямъ Ножичкина въ этой области прислушивались съ большимъ вниман³емъ и, за небольшими исключен³ями, его списокъ былъ принятъ.

   Я вышелъ съ смѣшаннымъ ощущен³емъ. Съ одной стороны, я не могъ не признать резонности многихъ разсужден³й Ножичкина,- а его списокъ книгъ и злыя характеристики органовъ печати удивили меня; а съ другой - звенѣлъ въ ушахъ этотъ рѣзк³й, раздражавш³й меня голосъ и эти слишкомъ рѣшительныя, казавш³яся мнѣ такими нетерпимыми, реплики. Не могъ я уяснить себѣ и его положен³е въ "Обществѣ" - былъ ли онъ представителемъ болѣе или менѣе замѣтной группы, или говорилъ на свой страхъ и свою отвѣтственность.

  

  

   Скоро мнѣ снова пришлось столкнуться съ Ножичкинымъ и при томъ почти при такой же обстановкѣ,- на годичномъ собран³и торгово-промышленнаго клуба.

   Когда-то въ нашемъ городѣ процвѣталъ "дворянск³й клубъ", потомъ возникъ "купеческ³й клубъ", дворянск³й закрылся и уцѣлѣвш³е пассажиры разбитаго корабля перебрались на палубу купеческаго клуба.

   Въ послѣднее время открылся торгово-промышленный клубъ. Тамъ было огромное число членовъ,- въ немъ сосредоточилась вся средняя часть городского населен³я,- мелк³е чиновники, учителя, второразрядные купцы, юристы, не выросш³е изъ "помощниковъ", доктора, не успѣвш³е обзавестись собственными лошадьми и сдѣлаться членами купеческаго клуба, а главную основу составляли все тѣ же служащ³е, какъ и въ "обществѣ взаимопомощи" - конторщики, приказчики, страховые агенты и всяк³й служилый людъ.

   Нѣсколько сотъ членовъ собралось въ огромномъ, низкомъ, закоптѣломъ залѣ клуба. Долго читался отчетъ старшинъ и докладъ ревиз³онной комисс³и, въ залѣ было жарко и душно. Ряды цифръ ничего не говорили мнѣ и я долго бродилъ по пустымъ заламъ клуба, пока поднявш³йся шумъ не привлекъ моего вниман³я. Докладъ былъ конченъ. Изъ дальняго конца зала доносился рѣзк³й, сухой голосъ, какъ-то слышный во всѣхъ углахъ. Изъ-за длинныхъ рядовъ стульевъ, биткомъ набившихъ огромный залъ, мнѣ не видно было говорившаго, но я сразу узналъ Ножичкина. Съ цифрами въ рукахъ, язвительно подчеркивая отдѣльныя мѣста, онъ нападалъ на дѣятельность клуба, на отчетъ старшинъ, скомканный и путанный, на докладъ ревиз³онной комисс³и, не провѣрившей оправдательныхъ документовъ, не коснувшейся общей жизни клуба.

   Его поддерживалъ высок³й старикъ съ сѣдой бородой, Ѳедоръ Ѳедоровичъ, какъ всѣ называли его въ клубѣ, - секретарь губернской земской управы, одинъ изъ самыхъ старыхъ членовъ клуба, не разъ выбиравш³йся въ старшины. Ѳедоръ Ѳедоровичъ указывалъ, что несмотря на неоднократно выраженныя общими собран³ями пожелан³я, клубъ по-прежнему живетъ азартной игрой въ карты и неприличнаго характера маскарадами и убѣждалъ собран³е, что нужно найти друг³е источники дохода и измѣнить характеръ клуба.

   За старшинъ вступился предсѣдатель собран³я, видный въ городѣ чиновникъ,- полный, бѣлотѣлый, съ пушистыми бѣлокурыми баками и унизанными перстнями пальцами. По знакомствамъ и своему общественному положен³ю онъ примыкалъ къ бывшему дворянскому и теперь купеческому клубу, но ему нравилась та почетная роль, которую онъ игралъ въ нашемъ клубѣ, при томъ онъ очень любилъ тѣ маскарады, о которыхъ говорилъ Павелъ Павловичъ; а многимъ членамъ клуба льстило, что въ ихъ средѣ числится членомъ такой видный въ городѣ человѣкъ; они находили даже, что это поднимаетъ значен³е клуба, и часто выбирали его предсѣдателемъ общихъ собран³й.

   - Мы и послушались васъ, многоуважаемый Ѳедоръ Ѳедоровичъ, - благосклоннымъ баритономъ говорилъ онъ,- устроили семейные вечера, на которыхъ вы настаивали въ прошломъ году... И вышелъ одинъ убытокъ,- оркестръ игралъ въ пустомъ залѣ...

   - Еще бы!.. - отозвался Ѳедоръ Ѳедоровичъ. - Господа старшины устроили семейные вечера съ легкими дѣвицами... Конечно, никто не поведетъ на нихъ свою семью!..

   Въ залѣ послышался смѣхъ. Одинъ изъ сидѣвшихъ за столомъ старшинъ,- владѣлецъ лѣсныхъ складовъ,- толстый человѣкъ съ одышкой, съ цѣпочкой и въ брюкахъ на выпускъ, обидѣлся и съ краснымъ потнымъ лицомъ обратился къ собран³ю:

   - Г. Ножичкинъ вотъ насчетъ отчета корилъ... Всякому видать, что мы сдѣлали, - гостиную новую справили, ремонтъ полный... Опять же насчетъ занавѣси,- смотрѣть стыдно. А у насъ представлен³я, съ концертами кто пр³ѣзжаетъ,- обѣгаютъ... Ежели этакъ будутъ оскорблять, ежели всяк³й - подчеркнулъ онъ - придетъ и будетъ насъ въ копейкахъ учитывать, - такъ это и служить нельзя, уйти только и больше ничего...

   Онъ оглянулъ остальныхъ старшинъ и, отдуваясь, сѣлъ. Шумно раздвигая стулья и протискиваясь черезъ толпу, къ самому столу подошелъ Ножичкинъ и съ перекосившимся отъ злобы лицомъ заговорилъ:

   - Какъ вы смѣете оскорбляться? Кто вы такой? Выбранный нами старшина, обязанный всякому изъ насъ,- слышите ли - всякому - давать отчетъ въ каждой копейкѣ, истраченной вами... Мы имѣемъ право оскорбляться! Клочки цифръ, которые вы представили,- это отвѣтъ? А потомъ, вы исполнили поручен³я прошлогодняго собран³я? О семейныхъ вечерахъ мы уже слышали... А почему изъ двухъ тысячъ, ассигнованныхъ въ прошломъ году на пополнен³е библ³отеки, вы истратили на книги только четыреста рублей, а остальное пошло на самый этотъ занавѣсъ, да на новую гостиную? Кто уполномочилъ васъ? А что сдѣлалось съ внесеннымъ тоже годъ назадъ предложен³емъ многихъ членовъ устроить при клубѣ общеобразовательные курсы?

   Я залюбовался Ножичкинымъ,- ярко освѣщенный, онъ стоялъ предъ столомъ, дрожащ³й отъ негодован³я, съ вызывающимъ лицомъ и блестящими сѣрыми глазами.

   Поднялся невообразимый шумъ. Земск³й агрономъ, провизоръ изъ аптеки, помощникъ пароходнаго капитана, сотрудникъ мѣстной газеты,- которыхъ я немного зналъ - и еще нѣсколько человѣкъ яростно нападали на правлен³е и разъясняли собран³ю, въ какомъ печальномъ состоян³и находится библ³отека и какъ быстро растетъ спросъ на книги. На шумъ собрались разбредш³еся было по билл³арднымъ и карточнымъ комнатамъ друг³е члены. Центромъ всѣхъ споровъ сдѣлалось измѣнен³е характера клуба, часть стояла за старую систему,- за танцовальные вечера и маскарады, часть за курсы и лекц³и. Среди шума правлен³е заявило собран³ю, что оно частнымъ образомъ спрашивало мнѣн³е многихъ давнихъ членовъ клуба, и всѣ они осудили затѣю группы новыхъ, при этомъ оно намекнуло, что имѣетъ тоже частныя свѣдѣн³я, что курсы все равно не разрѣшатъ. Предсѣдатель снова попробовалъ вступиться за правлен³е.

   - Как³е курсы! - съ утомленной и презрительной улыбкой, словно отмахиваясь отъ надоѣвшаго всѣмъ вопроса, говорилъ онъ. - Вы сами знаете, господа члены нашего клуба - все народъ дѣловой, трудящ³йся... За день-то по канцеляр³ямъ, да по конторамъ, по лавкамъ, человѣкъ намается,- вечеромъ ему отдохнуть нужно,- какое-нибудь, такъ сказать, эстетическое удовольств³е,- музыка, спектакль, а не астроном³ю, да политическую эконом³ю изучать... Не пойдетъ, господа, это дѣло..- меланхолически закончилъ онъ.- Да и загадятъ все,- полы, колонны...

   - Разный отдыхъ бываетъ...- уклончиво отвѣтилъ Ножичкинъ.- Только вы объ этомъ не безпокойтесь, Александръ Львовичъ, пойдутъ люди.. И не только пойдутъ, а окупятъ все,- и клубъ и лекторовъ, и полы и колонны...

   Сторонниковъ общеобразовательныхъ курсовъ оказалось очень много,- между ними даже вышелъ споръ. Агрономъ разъяснялъ собран³ю, что курсы можно устроить съ малыми затратами, что между членами клуба есть учителя гимназ³и и много людей съ высшимъ образован³емъ, и что нѣкоторые изъ нихъ согласились читать и даже предлагаютъ свой трудъ безплатно. Противъ этого и возсталъ Ножичкинъ.

   - Я, господа, человѣкъ коммерческ³й... Даромъ-то только въ потолокъ плюютъ... Они вѣдь, учителя-то, берутъ за свои уроки, и мы будемъ платить... И такъ нужно платить, чтобы наши уроки были имъ интереснѣе частныхъ уроковъ... Тогда не то, что кто пожелаетъ, а кого мы пожелаемъ... На коммерческую ногу,- вонъ какъ въ театрѣ. И гастролеровъ приглашать будемъ, изъ столицъ. Поѣдутъ и профессора, поѣдутъ и литераторы,- не больно у насъ ихъ деньгами-то обсыпаютъ... А онъ одну лекц³ю въ пяти городахъ прочитать можетъ, смотришь, новый заработокъ будетъ...

   Снова разгорѣлся споръ между парт³ей реформы клуба и сторонниками стараго порядка. Спорили, въ сущности, двѣ небольш³я кучки, масса стояла инертная и молчаливая, но, очевидно, всѣ были очень заинтересованы,- къ моему удивлен³ю, опустѣли буфетъ и билл³ардная и карточные столы. Давно уже стулья были отодвинуты и публика густой толпой окружила столъ, за которымъ сидѣли предсѣдатель собран³я и старшины. Толпа мѣнялась, люди приходили и уходили, только модно одѣтый человѣкъ съ рыжими усами и щеткой остриженной большой головой все время стоялъ у стола и принималъ горячее участ³е въ спорахъ.

   И странное дѣло! Въ собран³и было много интеллигентныхъ людей, говорившихъ и литературнѣе, и умнѣе, но ничей голосъ не былъ такъ слышенъ въ душной, полной людьми комнатѣ, не звучалъ такъ рѣзко и опредѣленно, никто не будилъ такъ страсти и не расшевеливалъ инертныхъ людей...

   Результатъ засѣдан³я вышелъ неопредѣленный. Старое правлен³е было забаллотировано, но изъ оппозиц³и только одинъ Павелъ Павловичъ попалъ въ старшины, остальные были избраны изъ старой парт³и. Зато была организована особая комисс³я съ широкими правами, на которую собран³е возложило завѣдыван³е библ³отекой и организац³ю общеобразовательныхъ курсовъ и въ которую попали и Ножичкинъ, и земск³й агрономъ, и провизоръ, и помощникъ капитана, и нѣсколько интеллигентныхъ лицъ, которымъ принадлежала иниц³атива дѣла.

   Какъ-то не клеилось мое знакомство съ Ножичкинымъ, не смотря на то, что мы довольно часто встрѣчались и въ клубѣ, и въ обществѣ взаимопомощи. Всегда настороженный, съ той подчеркнутой корректностью костюма и манеръ, которая обратила на себя мое вниман³е въ первый разъ,- онъ охотно говорилъ о дѣлахъ общества и клуба, мы вступали въ споры по литературнымъ и общественнымъ вопросамъ, но дальше этого наше знакомство не шло и онъ попрежнему оставался для меня загадкой, застегнутымъ на всѣ пуговицы человѣкомъ.

   Не встрѣчалъ я его въ семьяхъ городской интеллигенц³и, не встрѣчалъ и у купцовъ,- повидимому, онъ держался особнякомъ.

  

  

   Ближе пришлось мнѣ познакомиться съ Ножичкинымъ, когда заболѣлъ брюшнымъ тифомъ его сынъ, гимназистъ второго класса.

   Помню, я вошелъ въ небольшую квартиру въ Зарѣченской слободкѣ, гдѣ ютилось бѣдное населен³е: столяры, торговцы съ лотковъ, мелк³е чиновники, отставные офицеры. Одна комната побольше служила спальней и дѣтской, другая - столовая, куда я распорядился перенести больного, третья - маленькая съ самодѣльными полками, занятыми книгами, съ портретами русскихъ писателей на стѣнахъ и поставленнымъ на козла большимъ письменнымъ столомъ, заваленнымъ счетами, конторскими книгами, какими-то журналами.

   Квартира удивила меня не тѣмъ, что въ ней было, а тѣмъ, чего не было и что я постоянно встрѣчалъ въ подобныхъ квартирахъ "служащихъ". Не было "гостиной" съ диваномъ, круглымъ столомъ и коврикомъ, не было горки съ серебряными ложками и мельх³оровыми подстаканниками, гардеробовъ съ платьями и шубами, обитыхъ жестью сундуковъ, олеограф³й Нивы на стѣнахъ. Въ первое время лѣчен³я я не встрѣчался съ Ножичкинымъ и видалъ только жену его. Маленькая женщина съ глубоко посаженными глазками, словно черненькая мышка, безшумно скользила изъ комнаты въ комнату, отъ больного въ кухню - указать прислуживавшей у печки дѣвочкѣ-подростку, изъ кухни въ дѣтскую помочь сидѣвшей за ариѳметическими задачами маленькой дочкѣ, и снова къ больному - дать лѣкарство, измѣрять температуру,- молчаливая, всегда съ однимъ и тѣмъ же застывшимъ лицомъ, казалось, равнодушнымъ къ тому, что происходило кругомъ. Съ этимъ лицомъ она выслушивала мои наставлен³я и только изрѣдка, въ случаѣ рѣзкаго ухудшен³я, обмѣнивалась короткими фразами.

   - Хуже, докторъ?

   - Хуже.

   - Боитесь за нынѣшнюю ночь?

   - Ну хоть не за нынѣшнюю...

   - Не откажите, въ случаѣ нужды.

   А тифъ у мальчика оказался особенно жесток³й, затянувш³йся на 4 мѣсяца, со всѣмъ тѣмъ разнообраз³емъ осложнен³й, какое даетъ только брюшной тифъ,- съ кишечными кровотечен³ями, съ мозговыми и легочными осложнен³ями, съ пролежнями, сведен³емъ конечностей и прочее, - одинъ изъ тѣхъ случаевъ, когда и мѣсяцъ, и два, уходя отъ больного, не знаешь, найдешь ли его живымъ на другое утро.

   Однажды, когда положен³е больного было особенно опасно, я счелъ нужнымъ предупредить, что не могу ручаться за предстоящ³я сутки. Худенькая женщина пристальнѣе обыкновеннаго взглянула на меня, передвинула кожаный поясъ, стягивавш³й ея кофточку, и тихо выговорила:

   - Очень плохо, докторъ?

   - Очень.

   Она присѣла на кровать сына, медленно провела рукой по волосамъ, мелькомъ взглянула на обтянутое, съ ввалившимися полузакрытыми глазами, лицо мальчика и также спокойно, только еще тише выговорила:

   - Что же дѣлать, докторъ?

   Я предложилъ консил³умъ.

   - Какъ знаете, докторъ...

   Мы вѣримъ въ васъ. Прошли страшныя сутки, потянулись друг³я и третьи, так³я же страшныя, а она оставалась все такая же молчаливая и замкнутая, повидимому, спокойная, съ упорнымъ, напряженнымъ взглядомъ черныхъ глазъ, всегда въ одномъ и томъ же настроен³и, словно въ домѣ не происходило ничего особеннаго; и все такъ же, какъ всегда, безшумно скользила мелкими частыми шажками изъ комнаты въ комнату, дѣлая свое хозяйское дѣло, - смотрѣла за кухней, слѣдила за уроками дѣвочки. Только лицо становилось блѣднѣе, да глубже западали черные глаза. Повидимому, она не спала по цѣлымъ ночамъ, - во всякомъ случаѣ не раздѣвалась: мнѣ нѣсколько разъ приходилось бывать ночью, когда мальчикъ собирался умирать, и всегда я находилъ ее въ той же кофточкѣ, перетянутой кожанымъ поясомъ, въ которой она ходила днемъ, и съ тѣми же зачесанными назадъ волосами, очевидно, не видавшими подушки.

   Только разъ она измѣнила себѣ. Я хорошо помню эту сцену. Дѣло было въ началѣ четвертаго мѣсяца, когда грозные симптомы исчезли и благопр³ятный исходъ достаточно выяснился. Казалось, все время я волновался больше ея и съ чувствомъ огромнаго облегчен³я могъ, наконецъ, сказать ей:

   - Ну теперь, Анна Григорьевна, можно успокоиться. Если не случится чего-нибудь совсѣмъ экстреннаго... Думаю,- мальчикъ внѣ опасности...

   Въ этотъ день она была блѣднѣе обыкновеннаго. Ножичкина не было въ городѣ, послѣдн³я ночи она ни на минуту не оставляла сына. Мнѣ показалось, что она равнодушно выслушала извѣст³е, только лицо стало еще блѣднѣе и глаза сдѣлались шире. Машинально, моимъ тономъ она повторила:

   - Внѣ опасности...

   Я долго разсказывалъ, какъ беречь ребенка, чего нужно бояться, говорилъ о температурѣ, о питан³и и съ удивлен³емъ смотрѣлъ на мою собесѣдницу. Она мѣрно покачивала головой въ тактъ моимъ словамъ и странно улыбалась. Лицо ея осунулось, глаза сдѣлались мутные, - очевидно, она не понимала того, что я говорилъ ей.

   - Вамъ записать, быть можетъ?

   Она качнула головой и, все также странно улыбаясь, медленно откинулась на подушку дивана. Я бросился было поддержать ее, но она съ усил³емъ подняла тяжелыя вѣки и хриплымъ голосомъ выговорила:

   - Ничего, докторъ, ничего... Я все слышу. Жидкая пища... Внѣ опасности...

   Она замолчала и осталась неподвижна, только закрытыя вѣки вздрагивали. Я громко позвалъ ее, выслушалъ сердце и хотѣлъ было приводить въ чувство, но губы ея слегка шевельнулись, чуть слышно выговорила она - "внѣ"... и начала глубоко и ровно дышать, - она заснула.

   Въ первое время я рѣдко видѣлъ Ножичкина. Онъ былъ безъ мѣста и часто уѣзжалъ изъ города по какимъ-то дѣламъ, если же бывалъ дома, то сидѣлъ дни и ночи за сдѣльной работой, которую ему удавалось доставать и которая состояла главнымъ образомъ въ разборкѣ торговыхъ книгъ и составлен³и годичныхъ бухгалтерскихъ отчетовъ, Ножичкинъ считался однимъ изъ лучшихъ бухгалтеровъ въ городѣ. Рецепты приходилось мнѣ писать въ его комнатѣ, я съ любопытствомъ присматривался къ его письменному столу и всегда находилъ тамъ что-нибудь новое и неожиданное. То попадались мнѣ уставы какихъ-то неизвѣстныхъ мнѣ обществъ, номеръ торгово-промышленной газеты, всеподданнѣйш³й отчетъ министра финансовъ, газетныя вырѣзки о потребительныхъ и ссудосберегательныхъ обществахъ. Розыскивая чистую бумагу, я какъ-то вытащилъ изъ подъ вороха газетъ чью-то французскую книгу по бухгалтер³и и выписанныя твердымъ убористымъ почеркомъ французск³я слова, - очевидно въ то же время Ножичкинъ учился французскому языку. Попадались и книжки журналовъ, но въ особенности часто я находилъ раскрытыя книги Успенскаго и Салтыкова съ загнутыми углами страницъ, съ подчеркнутыми строчками, съ замѣтками на поляхъ. Очевидно, и Салтыковъ, и Успенск³й были любимыми писателями Ножичкина, - много литературныхъ лицъ висѣло у него на стѣнѣ, но только два кабинетныхъ портрета Салтыкова и Успенскаго стояли въ самодѣльныхъ дубовыхъ рамкахъ на письменномъ столѣ.

   И долго Ножичкинъ былъ такой же застегнутый, настороженный, какимъ я видалъ его въ обществѣ взаимопомощи и въ клубѣ. Мы говорили о брюшномъ тифѣ, о питан³и мальчика, о существующихъ и возможныхъ осложнен³яхъ и ни о чемъ постороннемъ.

   И у обоихъ - и у мужа, и у жены - не смотря на ту щепетильную деликатность и безусловное довѣр³е, которыя я привыкъ встрѣчать только въ очень интеллигентныхъ семьяхъ, чувствовалось что-то настороженное, замкнутое, словно желан³е отгородить себя, положить границу между собой и мной.

   Совершенно неумышленно я самъ увеличивалъ разстоян³е между нами. Я зналъ, что Ножичкинъ безъ мѣста, видѣлъ убогую обстановку, отсутств³е настоящей прислуги. Ѣздить мнѣ приходилось ежедневно, а иногда и два раза въ день. Какъ-то разъ, когда жена Ножичкина отдавала мнѣ деньги за сдѣланные визиты, я имѣлъ неосторожность сказать ей, что они могутъ мнѣ не платить, что я буду ѣздить даромъ, что они разсчитаются со мной, когда поправятся ихъ дѣла и проч., и проч.

   - Намъ очень жаль, докторъ, что мы не можемъ платить вамъ больше рубля... Она холодно смотрѣла на меня своими черными глазами и говорила сухимъ дѣловымъ тономъ,- я понимаю, вамъ далеко ѣздить и мы иногда ночью посылаемъ за вами... Ну, что же! Мы...

   Я поспѣшилъ увѣрить, что совсѣмъ не думалъ отказываться отъ больного, и подъ упорнымъ взглядомъ моей собесѣдницы путался все болѣе и болѣе и, чтобы выдти изъ неловкаго положен³я, обратился къ Ножичкину, вошедшему на нашъ разговоръ изъ своей комнаты.

   - Я хотѣлъ объяснить, Константинъ Николаичъ, вашей женѣ, что я могу получать за визиты изъ кассы нашего общества...

   Вышло еще хуже. Лицо Ножичкина сдѣлалось злое и угрюмое и, видимо сдерживая себя, онъ отвѣтилъ:

   - Я знаю не хуже васъ, господинъ докторъ, уставъ нашего общества... и если бы находилъ нужнымъ...

   Мнѣ пришлось долго извиняться и искренно увѣрять мужа и жену, что я не хотѣлъ ихъ оскорблять... Они, повидимому, удовлетворились моими объяснен³ями, но на нѣкоторое время наши отношен³я сдѣлались еще болѣе сдержанны. Анна Григорьевна начала сама заговаривать о консил³уме и время отъ времени предлагать вопросы:

   - Быть можетъ, перемѣнить вино, докторъ, взять дороже? Я слышала, въ бутылочный бульонъ прибавляютъ рябчиковъ?..

   И мнѣ постоянно приходилось слѣдить за собой, чтобы какъ-нибудь не задѣть этого настороженнаго самолюб³я, не проявить въ чемъ-нибудь непрошеннаго участ³я. Для меня было ясно, что именно этого участ³я они и не желали, отъ него, этого чужого участ³я, такъ ревниво и берегли свою интимную жизнь.

   И на всей семьѣ лежала печать чего-то обособленнаго, отгороженнаго, ревниво берегущаго свою неприкосновенность отъ постороннихъ людей. Казалось, эта дисциплина и выдержка распространилась и на дѣтей. Поражалъ меня больной мальчикъ. Удивительно похож³й на мать, такой же черненьк³й, маленьк³й, худеньк³й, съ такими же частыми и мелкими, какъ у мышки, зубами и упорнымъ взглядомъ темныхъ глазъ, онъ молча, безъ стоновъ и жалобъ, вылежалъ четыре мѣсяца тяжкой болѣзни и жестокихъ болей.

   - Ну какъ, Витя, дѣла?

   Если онъ былъ въ сознан³и, онъ останавливалъ на мнѣ свои мутные глаза и блѣдными запекшимися губами тихо выговаривалъ:

   - Лучше...

   - Голова болитъ?

   - Н-немножко...

   - А животъ?

   - Тоже.- Онъ молчитъ и строго смотритъ на меня.

   Также уклоняется отъ разговоровъ и такими же строгими глазами смотритъ на меня девятилѣтняя дѣвочка, высокая и сильная для своихъ лѣтъ, - съ сѣрыми свѣтлыми глазами, какъ у отца, и бѣлокурыми волосами, сбѣгающими на высок³й, бѣлый лобъ.

   А дѣла семьи шли все хуже и хуже. Очевидно, Ножичкинъ не находилъ себѣ мѣста и случайная работа давала мало. Правда, онъ являлся въ квартиру одѣтый, какъ всегда, модно и корректно - и такъ странно выглядѣлъ на фонѣ убогой обстановки,- но я видѣлъ, какъ одни глаза тревожно обращались съ нѣмымъ вопросомъ - "нѣтъ?" и друг³е отвѣчали - "нѣтъ"... Исчезла изъ кухни прислуживавшая дѣвочка-подростокъ и вмѣсто нея чистила картофель и стояла у печки девятилѣтняя дочка, съ тѣмъ же дѣловымъ, серьезнымъ лицомъ, съ какимъ она сидѣла раньше надъ своими ариѳметическими задачами...

   Мнѣ пришлось быть свидѣтелемъ разговора, окончательно уяснившаго мнѣ положен³е дѣлъ въ семьѣ. Какъ-то разъ я засидѣлся. Раздался звонокъ, въ полуотворенную дверь передней я увидѣлъ стараго почтальона, который доставлялъ мнѣ корреспонденц³ю и котораго я давно зналъ и изрѣдка полѣчивалъ.

   Онъ передалъ Аннѣ Григорьевнѣ газеты и письма и, что то доставая изъ кармана, торопливо, полушопотомъ говорилъ:

   - Только четыре съ полтиной дали... Дамск³е, говорятъ, и цилиндръ,- кабы анкерные...- Только узенькая перегородка отдѣляла меня отъ передней и я слышалъ каждое слово

   - Нѣтъ ужъ, Аннушка, не взойду... Холодный я, Витеньку простужу... Да и некогда мнѣ,- бѣжать надо...- Онъ заговорилъ еще тише.- Потолковала бы ты съ Константинъ-то Николаевичемъ... Митричевъ сейчасъ взялъ бы... Самъ сказывалъ,- пусть, говоритъ, придетъ. Что ему, Аннушка. поклониться то? Голова-то не отвалится. А сама подумай,- двѣсти цѣлковыхъ въ мѣсяцъ...

   Я не слыхалъ, что отвѣтила Анна Григорьевна, только лицо ея сдѣлалось скучное и усталое, когда она вернулась въ комнату и какъ-то безпомощно опустилась на кровать сына. Снова раздался звонокъ, она встрепенулась и, поправляя волосы, словно отмахиваясь отъ чего-то надоѣдливаго, пошла отпирать дверь. Мнѣ снова пришлось слышать разговоръ въ передней.

   - Все тоже..- отвѣтилъ мужской голосъ.- У Митрячева растрата, тридцать тысячъ, и что и какъ,- никому неизвѣстно... Герасимъ Ѳедоровичъ на биржѣ встрѣтился,- заговаривалъ...

   - Отецъ твой сейчасъ былъ...- отозвался женск³й голосъ.- Тоже...

   - Поклонись?.. - со смѣхомъ спросилъ мужской голосъ.

   - Поклонись...- также весело отвѣтилъ женск³й.

   Быть можетъ, я ослышался, но мнѣ показалось, что въ передней поцѣловались... Раньше я никак