(Изъ записной книжки земскаго врача).
С. Елпатьевск³й. Разсказы. Том 2. С.-Петербург. 1904.
- Рекомендую вамъ быть осторожнѣе съ Вороновымъ, - говорилъ мнѣ предсѣдатель уѣздной управы, когда я, только что окончивши университетъ, въ концѣ 70-хъ годовъ, поступалъ земскимъ врачемъ въ одно изъ селъ Н-скаго уѣзда.- Онъ хотя и не гласный, но пользуется въ уѣздѣ большимъ вл³ян³емъ. И вы должны знать, что докладъ вашего предшественника о больницѣ не прошелъ въ собран³и только потому, что старшина Богдановской волости заявилъ, что больница имъ не нужна и населен³е къ доктору не обращается. Вороновъ въ оппозиц³и... - съ тонкой улыбкой закончилъ предсѣдатель.
Въ первый же пр³емъ произошла сцена, какъ потомъ оказалось, постоянно повторявшаяся и служившая пр³ятнымъ развлечен³емъ для фельдшера и стоявшей въ пр³емной публики.
- Такъ ты, молодуха, изъ Черемухова?- серьезно и важно спрашивалъ записывавш³й больныхъ фельдшеръ.
Фельдшеръ былъ толстый и важный, и такъ какъ давно служилъ въ участкѣ, а доктора постоянно мѣнялись, пользовался въ округѣ большимъ уважен³емъ и зналъ въ лицо чуть ли не всѣхъ мужиковъ и бабъ.
- Изъ Черемухова, Никифоръ Митричъ, изъ Черемухова.
- Тэ-эксъ.
Онъ хочетъ записывать, но кладетъ перо и строго смотритъ на бабу.
- Ровно бы я тебя намедни въ Богдановкѣ въ хороводѣ видѣлъ?
Шустрая бабенка пускаетъ глаза въ раскосъ и скороговоркой выкладываетъ:
- И была, Никифоръ, Митричъ, не отпираюсь, была... Сестра у меня въ Богдановкѣ-то отдадена. Чудакъ человѣкъ! Чать праздникъ былъ,- ну, и пр³ѣхала...
Смѣется глазами шустрая баба, улыбается фельдшеръ, громко смѣются въ толпѣ.
- Да не томи ты ее, Никифоръ Митричъ...- раздаются голоса мужиковъ.-Чать тебѣ все равно... Изъ Черемухова, такъ изъ Черемухова,- такъ и пиши.
Фельдшеръ доволенъ устроеннымъ представлен³емъ и, записывая бабу въ черемуховск³я жительницы, благожелательно говоритъ:
- Мнѣ что, молодуха! Тебя же жалѣю. Гляди,- узнаетъ баринъ,- отберетъ у хозяина землю-то...
Тутъ же, во время пр³ема, фельдшеръ въ особенности громко и демонстративно объясняетъ мнѣ въ чемъ дѣло. Оказалось, что богдановск³й баринъ запретилъ крестьянамъ своей волости обращаться къ земскому врачу, и лѣчились они крадучись, записываясь на друг³я деревни. И дѣйствительно, я просмотрѣлъ книги - огромная Богдановка почти вовсе не давала больныхъ. И въ первое время моей службы меня почти никогда не звали туда "ни на эпидем³и, ни на роды, ни на несчастные случаи".
Я скоро понялъ въ какой оппозиц³и состоялъ Вороновъ. Онъ не признавалъ ничего изъ того, что произошло съ 62 года. Не признавалъ земства и не баллотировался въ гласные, не позволялъ - теперь это звучитъ дико и нелѣпо - своимъ крестьянамъ судиться у мирового судьи и лѣчиться у земскаго доктора, не платилъ въ земство налоговъ за свое огромное имѣн³е.
Богдановка была рядомъ съ моимъ селомъ и все, что дѣлалось въ усадьбѣ полковника гвард³и Воронова, я зналъ даже помимо воли такъ точно и подробно, какъ можно знать о своихъ сосѣдяхъ, только живя въ деревнѣ. Прислугу онъ держалъ исключительно изъ бывшихъ дворовыхъ и старыхъ крѣпостныхъ и свои отношен³я съ крестьянами умѣлъ устроить такъ, что они почти не отличались отъ крѣпостного строя. Землю онъ не сдавалъ въ аренду ни за как³я деньги, а только подъ обработку барскихъ полей, при чемъ обработка десятины отъ поднят³я пара до ссыпки зерна въ барск³е амбары цѣнилась въ пять рублей. О поденщинѣ тоже никто не могъ спорить,- въ страду мужикъ съ лошадью получалъ 50 коп. въ день, баба 15 коп., подростокъ 12-13 лѣтъ, погонявш³й лошадей въ молотилкѣ отъ солнца и до солнца, 5 коп. на своихъ харчахъ и такъ далѣе.
Приблизительно так³я же цѣны стояли и въ округѣ, въ самомъ центрѣ хлѣбной Росс³и, но болѣе мелк³е помѣщики, начинавш³е разоряться уже и въ то время, случалось, соблазнялись и сдавали землю за деньги, тогда мужики пользовались страдой и "ломили" цѣны. Земли Воронова обнимали почти всю волость, и его крестьянамъ вышедшимъ на волю съ нищенскимъ надѣломъ, некуда было дѣться и его воля была всесильна. Волостные сходы дѣлали постановлен³я о ненадобности для населен³я больницы, отказывались отъ участ³я въ расходахъ на школы, безъ чего, согласно принятому въ томъ земствѣ порядку, школы въ деревняхъ не открывались, и "богдановск³й баринъ" оставался почти тѣмъ же бариномъ, какимъ онъ былъ при крѣпостномъ правѣ. Онъ самъ лѣчилъ крестьянъ бывшимъ тогда въ модѣ краснымъ, желтымъ и зеленымъ электричествомъ графа Маттеи, самъ разбиралъ возникавш³я у крестьянъ тяжбы. Покорныхъ мужиковъ поощрялъ, непокорныхъ заставлялъ дѣлаться покорными, устроилъ у себя богадѣльню для престарѣлыхъ, снабжалъ въ случаѣ нужды срубами для избъ и лошадьми, конечно, подъ ту же обработку своихъ полей.
Вороновъ жилъ, какъ король, въ своемъ огромномъ домѣ въ сорокъ комнатъ и пользовался большимъ вл³ян³емъ. Одинъ сынъ его служилъ вице-губернаторомъ въ сосѣдней губерн³и, другой состоялъ полковымъ адъютантомъ въ какомъ-то гвардейскомъ полку, а дочь жила за границей съ своимъ мужемъ, "подававшимъ надежды" молодымъ дипломатомъ. Становой дальше передней не проникалъ, исправникъ долженъ былъ предварительно переодѣваться во флигелѣ въ парадную форму и въ видѣ особой милости изрѣдка допускался къ столу; въ помѣщичьихъ усадьбахъ разсказывали, что вновь назначенную въ губерн³ю важную персону отпустили изъ Петербурга со словами: "Не ссорьтесь съ Вороновымъ..."
Должно быть, благодаря этому же вл³ян³ю, никто не взыскивалъ съ Воронова земскихъ сборовъ и недоимки копились годами на его имѣн³и.
Какъ-то въ одинъ изъ пр³емныхъ дней мимо оконъ лѣчебницы по направлен³ю къ домику Никифора Дмитр³евича проѣхала одноколка съ сѣдымъ старикомъ и чрезъ нѣсколько времени оттуда прибѣжала босоногая дѣвчонка и что-то шепнула фельдшеру.
- Вороновск³й управляющ³й пр³ѣхалъ...- улыбаясь, вполголоса сообщилъ мнѣ фельдшеръ.- Стѣсняется при народѣ-то,- просилъ послѣ пр³ема зайти. Боленъ что-то...
На фельдшерскомъ диванѣ полулежалъ высокаго роста могуч³й старикъ съ коротко остриженными сѣдыми волосами и длинными совсѣмъ бѣлыми усами, падавшими на гладко выбритый подбородокъ. Онъ попробовалъ-было встать и вытянуться предо мной по военному, но тотчасъ снова опустился на диванъ. У управляющаго оказался сильный жаръ, а такъ какъ въ то время въ моемъ участкѣ былъ широко распространенный сыпной тифъ, занесенный возвращавшимися съ Дуная солдатами, то я счелъ нужнымъ осторожно предупредить его.
- Поѣзжайте-ка вы домой да лягте въ постель, а дня черезъ два пришлите сказать, я пр³ѣду.
Старикъ какъ-то сконфузился и, снова попытавшись вытянуться, торопливо заговорилъ:
- Переломаюсь какъ-нибудь... Не извольте безпокоиться, господинъ докторъ! Ноги я промочилъ.. Порошковъ бы посильнѣе...
- Ни за что не пришлетъ...- замѣтилъ фельдшеръ послѣ отъѣзда управляющаго.- Съѣстъ его Вороновъ-то,- даромъ, что братъ!
- Какъ братъ?- удивился я.
- Конечно, братъ, да еще младш³й, баринъ-то. Навѣрное знаю...
Всевѣдущ³й Никифоръ Дмитр³евичъ разсказалъ мнѣ, какъ несомнѣнный фактъ, что управляющ³й - сынъ отца Воронова отъ дворовой дѣвушки и съ дѣтскихъ лѣтъ былъ приставленъ къ законному сыну сначала мальчишкой для компан³и, а потомъ денщикомъ, когда Вороновъ былъ на военной службѣ. Фельдшеръ утверждалъ, что они оба знаютъ это, но Вороновъ держитъ брата въ черномъ тѣлѣ, женилъ на дворовой и платитъ ничтожное жалованье, а управляющ³й никогда не садится въ присутств³и Воронова и цѣлуетъ барина въ ручку и въ плечико, и пр. и пр.
Фельдшеръ ошибся: на другой же день отъ управляющаго были присланы за мной лошади.
Вороновская усадьба была похожа на крѣпость. Высокая каменная ограда окружала раскинувш³йся на двадцать пять десятинъ паркъ и фруктовый садъ; изъ-за ограды виднѣлись крыши оранжереи, грунтовые сараи, прорѣзавшая паркъ во всю длину широкая аллея вѣковыхъ липъ. Въ глубинѣ двора, окруженнаго такою же оградой, стоялъ старинный каменный домъ, съ длинной, шедшей полукругомъ, затѣйливой колоннадой, къ одному крылу которой примыкалъ флигель управляющаго; за другимъ тянулись службы, каменныя конюшни коннаго завода, выставлялась красная труба винокурни. Все выглядѣло солидно, крѣпко, хозяйственно и отъ всего вѣяло глубокой стариной. Широк³й дворъ заросъ густой зеленой травой,- очевидно колеса экипажей рѣдко мяли ее,- по двору расхаживалъ великолѣпный павлинъ съ гордо поднятымъ хвостомъ, босоног³я дѣвки бѣгали изъ сада въ кухню, у крыльца передъ колоннами стояли мужики съ непокрытыми головами. Изъ флигеля прошелъ важный лакей съ сѣдыми бакенбардами и посмотрѣлъ на меня строго и неодобрительно.
Управляющаго я нашелъ въ полубезсознательномъ состоян³и; сомнѣн³я не оставалось никакого, - у него былъ сыпной тифъ и, судя по началу, тяжелая форма.
Я осмотрѣлъ больного, сдѣлалъ нужныя распоряжен³я и готовился сѣсть въ повозку, когда къ крыльцу флигеля подошелъ тотъ же важный лакей. Онъ по-прежнему строго и неодобрительно посмотрѣлъ на мою крестьянскаго сукна поддевку, на забрызганные осенней грязью высок³е сапоги, въ которыхъ я ѣздилъ по участку, но съ той почтительностью, которой отличались выдрессированные по старинному лакеи, проговорилъ:
- Его превосходительство просятъ васъ къ себѣ...
Большой ульмск³й догъ зарычалъ при моемъ входѣ. Вороновъ ждалъ меня за стариннымъ бюро съ безчисленными ящичками, заваленнымъ конторскими книгами, счетами, мѣшечками съ образцами сѣмянъ, въ огромной комнатѣ нижняго этажа съ выбѣленными стѣнами, увѣшанными фотограф³ями лошадей и собакъ, ружьями, сѣдлами, какими-то хлыстами. Я дольше, чѣмъ слѣдовало, остановился на лицѣ Воронова, - онъ былъ поразительно похожъ на своего управляющаго, только не успѣвш³е посѣдѣть волосы какой-то сѣрой гривой поднимались надъ высокимъ лбомъ, да нависш³я надъ глазами совсѣмъ черныя косматыя брови и молодили лицо и дѣлали его болѣе суровымъ.
- И вы увѣрены, докторъ, что у моего управляющаго сыпный тифъ?- сухимъ, раздражившимъ меня тономъ говорилъ Вороновъ.
- Да, увѣренъ...
Я сдерживалъ себя и спокойно объяснялъ, что положен³е больного очень серьезное, и въ виду его возраста, и въ виду особенно злого характера бывшей тогда эпидем³и.
- Скажите!- неопредѣленно протянулъ Вороновъ.- Мы все раньше думали, горячка, да горячка... Попьетъ человѣкъ тепленькаго, проваляется съ недѣльку и встанетъ... Старикъ, вѣдь, простудился!
Я по-прежнему спокойно объяснилъ, что то, что раньше называлось горячкой, и есть въ большинствѣ случаевъ тифъ, не всегда, конечно, сыпной, и счелъ нужнымъ предупредить, что сыпной тифъ очень заразителенъ и что больного нужно изолировать.
Повидимому мой собесѣдникъ не обратилъ особеннаго вниман³я на мое предупрежден³е и прежнимъ тономъ выговорилъ:
- А не находите вы, докторъ, что сажать больного въ такомъ жару въ холодную ванну нѣсколько, какъ бы сказать...
Я очень вѣрилъ въ лѣчен³е тифа прохладными ваннами и съ нѣкоторымъ увлечен³емъ разсказывалъ Воронову, что у меня накопился уже нѣкоторый опытъ, что въ тѣхъ пятидесяти слишкомъ деревняхъ, охваченныхъ тифомъ, я примѣнялъ тотъ же методъ, только замѣняя ванны обертыван³ями въ мокрыя простыни. И остался очень доволенъ результатами, говорилъ объ университетской клиникѣ, которую я только что покинулъ и гдѣ примѣнялся тотъ же методъ.
- Но вѣдь ваша медицина, докторъ, такъ часто говоритъ...
Теперь я понялъ тонъ моего собесѣдника и выражен³е сѣрыхъ глазъ, смотрѣвшихъ на меня изъ-подъ нависшихъ черныхъ бровей. Я не далъ ему кончить и со всѣмъ пыломъ только что покинувшаго университетскую скамью двадцати-трехлѣтняго врача не особенно логично, но зато категорически, не допускавшимъ возражен³я тономъ сказалъ:
- Моя медицина, полковникъ, велитъ мнѣ всегда одно и то же,- лѣчить только тамъ, гдѣ безусловно исполняютъ мои предписан³я.
Должно быть, я былъ великолѣпенъ въ эту минуту. Я всталъ съ своего стула предъ стариннымъ бюро съ тѣмъ чувствомъ, съ какимъ раньше выходилъ на кулачки... Сѣдые усы Воронова дрогнули, онъ тоже всталъ и заговорилъ любезно и предупредительно.
- О, конечно, докторъ! Вы не поняли меня. Я только хотѣлъ узнать, въ чемъ дѣло, - мнѣ жаль моего старика, онъ преданный слуга. И потомъ мнѣ хотѣлось познакомиться съ вами,- онъ любезно пожималъ мою руку,- о васъ такъ много говорятъ, вы такъ ревностно...
Вороновъ сдѣлался необыкновенно любезенъ, наговорилъ мнѣ кучу лестныхъ словъ по поводу моей борьбы съ тифомъ и закончилъ просьбой позавтракать у него.
- Очень обяжете... А пока мы завтракаемъ, позвольте послать въ деревню за моей нянькой, - что-то хвораетъ старуха. Я не задержу васъ.
Мы вели политичный разговоръ о войнѣ въ Малой Аз³и, откуда я незадолго предъ тѣмъ возвратился, о генералѣ, въ отрядѣ котораго мнѣ пришлось состоять и который оказался старымъ товарищемъ Воронова и ни однимъ словомъ не обмолвились ни о земствѣ, ни о хозяйствѣ, ни о медицинѣ.
- Позвольте, докторъ, познакомить васъ съ моей бабушкой.
Я оглянулся кругомъ, такъ какъ въ столовой, куда мы перешли, никого не было.
Вороновъ подвелъ меня къ старинному креслу съ высокой рѣзной спинкой и, наклонившись, громко выговорилъ:
- Бабушка! Нашъ докторъ! Земск³й докторъ...
Только тутъ я разсмотрѣлъ въ глубинѣ кресла маленьк³й комочекъ человѣческаго тѣла, одѣтый въ темный капотъ какого-то невиданнаго мною фасона. Крошечное личико съ ввалившимися губами и выдвинувшимся впередъ подбородкомъ еле выглядывало изъ покрывавшаго почти голую голову бѣлаго кружевного чепца и высокаго, подпиравшаго шею, мягкаго ворота капота. Мелк³я морщинки тонкой сѣтью, словно паутина, покрывали высохшее пергаментное личико. Странное существо осталось неподвижно.
Я въ полномъ недоумѣн³и стоялъ передъ кресломъ.
- Садитесь, докторъ... Она спитъ...
Хозяинъ сѣлъ къ столу, исполнивши, очевидно, разъ навсегда принятую формальность.
- Ваша бабушка? невольно выговорилъ я.
- Бабушка...
Мой собесѣдникъ улыбался.
Я смотрѣлъ на его сѣдѣющ³е волосы, вспомнилъ сына вице-губернатора и сына адъютанта и съ тѣмъ же изумлен³емъ спросилъ:
- Сколько же ей лѣтъ?
- Да вотъ, если доживетъ до Екатеринина дня, - сто пять исполнится, - немного помолчавши, отвѣтилъ онъ. - По матери мнѣ приходится... Знаете? - онъ назвалъ фамил³ю извѣстнаго тогда государственнаго дѣятеля,- сынъ ея, мой дядя...
Мы продолжали начатый въ кабинетѣ военный разговоръ.
Огромная комната, въ которой мы сидѣли, должно быть, служила раньше танцовальнымъ заломъ и только недавно была обращена въ столовую и, очевидно, въ нее собрали изъ другихъ комнатъ все то, что хотѣли постоянно видѣть и имѣть подъ руками. По одной стѣнѣ высоко вверху шли хоры для музыкантовъ, въ простѣнкахъ виднѣлись больш³я зеркала въ потемнѣвшихъ бронзовыхъ рамахъ, съ потолка спускалась такой же темной бронзы люстра. Изъ тяжелыхъ дубовыхъ рамъ смотрѣли со стѣнъ вытянувш³еся въ струнку военные люди, съ высокими воротниками и узкими фалдочками старинныхъ мундировъ; игравш³й табакеркой важный и благосклонный сановникъ въ штатскомъ, со звѣздою на груди; жеманныя дамы съ томными глазами и зачесанными на щеки волосами, и между ними громадная фигура державшагося за саблю толстаго запорожца, въ красномъ кунтушѣ, съ оселедцемъ на голой головѣ и выпученными глазами на налитомъ кровью багровомъ лицѣ. Комната была переполнена мебелью. Кругомъ стѣнъ шли развалистыя краснаго дерева кресла, съ вычурными ручками, ютились столики съ бронзовыми инкрустац³ями, на тоненькихъ ножкахъ, удивительной формы и служивш³е для неизвѣстныхъ цѣлей; въ одномъ углу стояло фортеп³ано палисандроваго дерева, съ золочеными ножками, а въ другомъ высился высок³й футляръ старинныхъ часовъ и маятникъ, словно глухо вздыхая, монотонно отсчитывалъ удары.
Вороновъ взглянулъ на стрѣлку часовъ, подходившую къ двѣнадцати, и громко два раза хлопнулъ въ ладоши. На зовъ вошелъ лакей съ сѣдыми бакенбардами.
- Почему кашку не несутъ? - сердито закричалъ на него Вороновъ.- Скоро двѣнадцать...
Почти тотчасъ же вошла въ столовую и встала съ кастрюлечкой въ рукахъ, рядомъ съ кресломъ, старая горничная съ тонкимъ прекраснымъ лицомъ, как³я умѣли выбирать себѣ встарину помѣщики изъ крѣпостныхъ, назначавшихся "состоять въ комнатахъ".
Часы начали бить, изъ стараго футляра послышались хриплые, дребезжащ³е звуки какой-то мелод³и,- и тутъ я увидѣлъ удивительное зрѣлище.
Лежавш³й въ креслѣ комочекъ заволновался и задвигался. Лицо складывалось въ странныя гримасы, губы открывались и беззубый ротикъ улыбался, и изъ капота показались маленьк³я дѣтск³я ручки,- онѣ поднимались и опускались и словно къ кому-то протягивались. Куча стараго платья зашевелилась и принимала удивительныя позы.. А въ открытый ротикъ совали ложки съ манной кашей, каша проглатывалась и ротикъ снова улыбался и въ него снова совали манную кашу. Часы перестали играть и маленькое тѣльце сдѣлалось неподвижно и крошечная головка безжизненно повисла.
Это было такъ необыкновенно и фантастично, что я сидѣлъ, какъ истуканъ, и не вѣрилъ своимъ глазамъ.
- Что же это такое?- вырвалось у меня.
- Часы менуэтъ играютъ... Старушка обыкновенно въ забытьи, - улыбаясь пояснилъ мнѣ мой собесѣдникъ, - а какъ часы заиграютъ, такъ...- онъ на минуту остановился,- она и танцуетъ... Ну, и приходится пользоваться, не глотаетъ въ другое-то время.
Сѣдые усы Воронова раздвигались въ улыбку, и на лицо легло мягкое выражен³е.
- Знаменито танцовала бабушка въ молодости... При дворѣ, при покойникѣ Павлѣ Петровичѣ... Менуэтъ любила. И не видитъ вотъ, бѣдная, и голосъ потеряла, а заиграютъ часы,- будто и оживетъ на минутку...
Мы кончили завтракать. Вороновъ закурилъ трубку съ длиннымъ черешневымъ чубукомъ,- онъ хлопнулъ три раза въ ладоши, вбѣжавш³й казачокъ поднесъ огонь къ трубкѣ,- и началъ длинный разсказъ о походѣ противъ Шамиля, въ которомъ онъ участвовалъ вмѣстѣ съ моимъ генераломъ, тогда еще молодымъ офицеромъ; а я все смотрѣлъ на неподававшее признаковъ жизни маленькое тѣльце и покрытое сѣтью мелкихъ морщинъ, высохшее личико, смотрѣлъ на эту потемнѣвшую, покоробившуюся, потерявшую краски мебель и выцвѣтш³е старые портреты, на казачка, на черешневый чубукъ полковника и на громадныя, переросш³я самихъ себя, дуплистыя липы у балкона, наполнявш³я комнату сумракомъ, - и мнѣ начинало казаться, что дѣйствительность уходитъ отъ меня, и какая-то сѣрая паутина опустилась надъ старымъ заломъ, надъ старыми лицами, и почудился какой-то особенный душный запахъ отъ старой кожи креселъ, отъ старой мебели, отъ старыхъ жизней...
Снова захрипѣли часы, снова ожило, задвигалось и заволновалось тамъ подъ кучей платья въ глубокомъ. креслѣ съ рѣзной спинкой...
Вороновъ вышелъ на крыльцо провожать меня. Мужики все стояли безъ шапокъ. Когда я садился въ повозку, до меня долетѣли мужичьи голоса:
- Явите милость... Вы наши отцы... Какъ Богъ, такъ и вы...
Такъ славно бился въ лицо осенн³й дождь. Галки большимъ обществомъ горячо обсуждали событ³я дня, весело и оживленно болталъ колокольчикъ. Такъ легко и глубоко дышалось въ широкомъ полѣ, окутанномъ, какъ туманомъ, полосами мелко сѣющаго дождя...
Недолго танцовали менуэтъ въ богдановской усадьбѣ. Мнѣ пришлось вскорѣ уѣхать на два мѣсяца изъ своего участка, а когда я вернулся, домъ стоялъ пустой и заколоченный. Управляющ³й выздоровѣлъ, но тифъ перебралъ всю дворню; должно быть, отъ стараго лакея заразился самъ Вороновъ и умеръ въ Москвѣ, куда отвезли его больного. Управляющ³й разсказалъ мнѣ, что бабушка не дожила до Екатеринина дня и какъ-то во время менуэта закрыла ротикъ и перестала глотать кашку, а старая горничная все ждала съ ложкой у высокаго кресла. Часы хрипѣли и играли старинную мелод³ю, но маленькое тѣльце больше не танцовало. Скоро послѣ смерти Воронова имѣн³е было заложено для уплаты долговъ сына-адъютанта.
Мнѣ часто приходилось потомъ бывать въ Богдановкѣ у больныхъ, которыхъ вдругъ оказалось тамъ великое множество, и я видѣлъ, какъ быстро таяла богдановская усадьба: проданы были лошади, куда-то исчезла каменная ограда, прилегавшая къ деревнѣ, отдирались доски отъ оранжереи, рубилась вѣковая липовая аллея, купленная какимъ-то иконостасникомъ. Пр³ѣхалъ изъ-за границы отъ дочери Воронова, къ которой перешло имѣн³е, ученый тиролецъ въ зеленой курткѣ и зеленой шляпѣ и вздумалъ было заводить травосѣян³е и улучшенную породу скота, но оказалось, что старые, испытанные пр³емы помѣщичьяго хозяйства были вѣрнѣе и надежнѣе, и его скоро смѣнилъ русск³й управляющ³й изъ хозяйственныхъ мужичковъ. Онъ возвратился къ старымъ методамъ, но прежняго авторитета полковника уже не было,- мужики распустились и стали не только лѣчиться и судиться, но и примѣнять "свои средств³я". Пришлось платить, кромѣ процентовъ въ банкъ, и накопивш³яся за много лѣтъ земск³я недоимки. Старое гнѣздо расползалось по всѣмъ швамъ, а рядомъ съ нимъ выросъ новеньк³й, крѣпеньк³й, крашеный домикъ съ мезониномъ, гдѣ поселился старикъ-управляющ³й, получивш³й по духовному завѣщан³ю кусокъ земли и лѣсу на постройку и арендовавш³й у наслѣдницы винокуренный заводъ. Дѣла управляющаго шли прекрасно, хозяйство онъ велъ несложное, - скупалъ по зимамъ отощавшихъ крестьянскихъ лошадей, отпаивалъ ихъ бардой и продавалъ за хорошую цѣну по весеннимъ ярмаркамъ. Здоровенный парень, сынъ его, шнырялъ по уѣзду, раздавалъ деньги подъ рожь и скупалъ "клинья" и "пустоши", - въ округѣ заговорили, что у старика открылись больш³я деньги.
Мнѣ часто приходилось бывать въ крашеномъ домикѣ,- послѣ выздоровлен³я отъ тифа управляющ³й почувствовалъ большое уважен³е къ земской медицинѣ и постоянно открывалъ у себя многочисленныя заболѣван³я,- и предо мной снова вставалъ уголокъ стараго богдановскаго дома.
Вечеромъ старикъ садился въ глубок³я кресла и курилъ изъ длиннаго черешневаго чубука полковника, поблескивало бронзовыми инкрустац³ями старинное бюро съ безчисленными ящичками, со стѣны новаго бревенчатаго дома сердито смотрѣлъ красный пузатый запорожецъ, къ которому, какъ оказалось, старикъ питалъ особенную симпат³ю, а старые часы глухо вздыхали и дребезжащимъ голосомъ играли менуэтъ, и снова вздыхали, словно тамъ, въ высокомъ темномъ футлярѣ, кто-то жаловался и монотонно повторялъ, что старое прошло и больше не воротится.