| Главная » Книги |
Дельвиг Антон Антонович - Стихотворения, не вошедшие в сборник 1829 года, Страница 9
Дельвиг Антон Антонович - Стихотворения, не вошедшие в сборник 1829 годася, рыцарь, путь далек
До царского турнира,
Луч солнца жарок, взнуздан конь,
Нас ждет владыка мира!"
- "Оставь меня! Пусть долог путь
До царского турнира,
Пусть солнце жжет, пусть ждет иных
К себе владыка мира!"
- "Просимся, рыцарь, пробудись!
Сон по трудам - услада;
Спеши к столице! Царска дочь
Храбрейшему награда!"
- "Что мне до дочери царя?
Мне почестей не надо!
_Пусть их лишусь_, оставь мне сон,
Мне только в нем отрада!
Имел я друга - друга нет,
Имел супругу - тоже!
Их взял создатель! Я ж молюсь:
К ним и меня, мой боже!
Ложусь в молитве, сон едва
Глаза покроет - что же?
Они со мной, всю ночь мое
Не покидают ложе.
Меня ласкают, говорят
О царстве божьем, нежно
Мне улыбаются, манят
Меня рукою снежной!
Куда? За ними! Но привстать
Нет сил! Что сплю я, знаю!
Но с ними жить и в сне я рад
И в сне их зреть желаю!"
<1820>
77. Г. КРИТИКУ ПОЭМЫ "РУСЛАН И ЛЮДМИЛЫ"
Хоть над поэмою и долго ты корпишь,
Красот ей не придашь и не умалишь! -
Браня - всем кажется, ее ты хвалишь;
Хваля - ее бранишь.
1820
78. К ЛАСТОЧКЕ
Что мне делать с тобой, докучная ласточка!
Каждым утром меня - едва зарумянится
Небо алой зарей и бледная Цинтия
Там в туманы покатится, -
Каждым утром меня ты криком безумолкным
Будишь, будто назло! А это любимое
Время резвых детей Морфея, целительный
Сон на смертных лиющего.
Их крылатой толпе Зефиры предшествуют,
С ними сам Купидон летает к любовникам
Образ милых казлть и счастьем мечтательным
Тешить жертвы Кипридины.
Вот уж третью зарю, болтливая ласточка,
Я с Филидой моей тобой разлучаюся!
Только в блеске красы пастушка появится
Иль Психеей иль Гебою,
Только склонит ко мне уста пурпуровые,
И уж мой поцелуй, кипя нетерпением,
К ним навстречу летит, ты вскрикнешь - и милая
С грезой милой скрывается!
Ныне был я во сне бессмертных счастливее!
Вижу, будто бы я на береге Пафоса,
Сзади храм, вкруг меня мирты и лилии,
Я дышу ароматами.
Взор не может снести сиянья небесного,
Волны моря горят, как розы весенние,
Светлый мир в торжестве - и в дивном молчании
Боги к морю склонилися. -
Вдруг вскипели валы и пеной жемчужною
С блеском вьются к брегам, и звуки чудесные
Слух мой нежат, томят, как арфа Еолова;
Я гляжу - вдруг является...
Ты ль рождаешься вновь из волн, Аматузия?
Боги! пусть это сон! Филида явилася
С той же лаской в очах и с тою ж улыбкою.
Я упал и, отчаянный,
"Ах, богиня! - вскричал, - зачем обольстить меня?
Ты неверна, а я думал Филидою
Век мой жить и дышать!" - "Утешься, обманутый,
Милый друг мой! (воскликнула
Снова в наших лугах Филида, по-прежнему
В свежих кудрях с венцом, в наряде пастушеском) -
Друг, утешься, я всё..." Болтливая ласточка,
Ты крикунья докучная,
Что мне делать с тобой - опять раскличалася!
Я проснулся - вдали едва зарумянилось
Небо алой зарей, и бледная Цинтия
Там в туманы скатилася.
1820
79. ЭПИТАФИЯ
Завидуйте моей судьбе!
Меня счастливцы не искали,
Я век не думал о себе,
А не видал в глаза печали.
1820
80. КРЫЛОВУ
Уж я не тот поэт беспечный,
Товарищ резвый светлых дней,
Когда Эрот и Бассарей {*}
{* Бахус.}
Мне говорили: друг, мы вечны!
Пусть дни и годы скоротечны,
Но мы с тобой - люби и пей!
Ушли, ушли лета златые,
Когда от чаши круговой
Эрот, хариты молодые
И смехи шумною толпой
Меня влекли к ногам Эльвиры.
Крылов, в то время голос мой,
Под звуки вдохновенной лиры,
Непринужденно веселил
Веселостью непринужденной.
А ныне твой поэт, лишенный
Неопытных, но смелых крил,
Венком поблекшим украшенный,
На землю бедную ступил,
И опыт хладный заключил
Его в жестокие объятья.
В боязни Фебова проклятья
Ленюся я стихи писать,
Лишь иногда во дни ненастья
Люблю о вёдре вспоминать
И мной неведомого счастья
Поэтам-юношам желать.
1820 или 1821
81. В АЛЬБОМ П. А. СПА-КОЙ
Я не привык альбомы наполнять
Надеждами, желаньями и лестью.
А к вам еще (позвольте мне сказать)
Ужасною я пламенею местью.
Недели три и, помнится, с тех пор,
Когда альбом вы этот мне отдали,
Чтоб я, с пелен парнасских крохобор,
Вписал в его воздушные скрижали
Для памяти вам с рифмами кой-что.
Для памяти? Признаться, вряд ли кто
Похвалится такой судьбой завидной!
Итак, альбом вы помните, как видно,
Поболее знакомых ваших! Что ж?
Вам бог простит. Я ж на последний грош
Готов свечу пред образом поставить
И перед ним день целый пролежать,
Лишь только б мог вас хоть альбом заставить
Меня в часы безделья вспоминать.
1820 или 1821
82. К Е<ВГЕНИЮ>
Ты в Петербурге, ты со мной,
В объятьях друга и поэта!
Опять прошедшего мы лета,
О трубадур веселый мой,
Забавы, игры воскресили;
Опять нас ветвями покрыли
Густые рощи островов
И приняла на шумны волны
Нева и братьев, и певцов.
Опять веселья, жизни полный,
Я счастлив радостью друзей;
Земли и неба житель вольный
И тихой жизнию довольный,
С беспечной музою моей
Друзьям пою любовь, похмелье
И хлопотливое безделье
Удалых рыцарей стола,
За коим шалость и веселье,
Под звон блестящего стекла,
Поют, бокалы осушают
И громким смехом заглушают
Часов однообразный бой.
Часы бегут своей чредой!
Удел глупца иль Гераклита,
Безумно воя, их считать.
Смешно бы, кажется, кричать
(Когда, златым вином налита,
Обходит чаша вкруг столов
И свежим запахом плодов
Нас манят полные корзины),
Что все у бабушки Судьбины
В сей краткой жизни на счету,
Что старая то наслажденье,
То в списке вычеркнет мечту,
Прогонит радость; огорченье
Шлет с скукой и с болезнью нам,
Поссорит, разлучит нас с милой;
Перенесем, глядишь - а там
Она грозит нам и могилой.
Пусть плачут и томят себя,
Часов считают бой унылый!
Мы ж время измерять, друзья,
По налитым бокалам станем -
Когда вам петь престану я,
Когда мы пить вино устанем,
Да и его уж не найдем,
Тогда на утро мельком взглянем
И спать до вечера пойдем.
О, твой певец не ищет славы!
Он счастья ищет в жизни сей,
Свою любовь, свои забавы
Поет для избранных друзей
И никому не подражает.
Пускай Орестов уверяет,
Наш антикварий, наш мудрец,
Почерпнувший свои познанья
В мадам Жанлис, что твой певец
И спит, и пьет из подражанья;
Пусть житель Острова, где вам,
О музы вечно молодые,
Желая счастия сынам,
Вверяет юношей Россия,
Пусть он, с священных сих брегов,
Невежа злой и своевольный
И глупостью своей довольный,
Мою поносит к вам любовь:
Для них я не потрачу слов -
Клянусь надеждами моими,
Я оценил сих мудрецов -
И если б я был равен с ними,
То горько б укорял богов.
Август 1821
83. ПОДРАЖАНИЕ БЕРАНЖЕ
Однажды бог, восстав от сна,
Курил сигару у окна
И, чтоб заняться чем от скуки,
Трубу взял в творческие руки;
Глядит и видит вдалеке -
Земля вертится в уголке.
"Чтоб для нее я двинул ногу,
Черт побери меня, ей-богу!
О человеки всех цветов! -
Сказал, зевая, Саваоф, -
Мне самому смотреть забавно,
Как вами управляю славно.
Но бесит лишь меня одно:
Я дал вам девок и вино,
А вы, безмозглые пигмеи,
Колотите друг друга в шеи
И славите потом меня
Под гром картечного огня.
Я не люблю войны тревогу,
Черт побери меня, ей-богу!
Меж вами карлики-цари
Себе воздвигли алтари
И думают они, буффоны,
Что я надел на них короны
И право дал душить людей.
Я в том не виноват, ей-ей!
Но я уйму их понемногу,
Черт побери меня, ей-богу!
Попы мне честь воздать хотят,
Мне ладан под носом курят,
Страшат вас светопреставленьем
И ада грозного мученьем.
Не слушайте вы их вранья,
Отец всем добрым детям я;
По смерти муки не страшитесь,
Любите, пейте, веселитесь...
Но с вами я заговорюсь...
Прощайте! Гладкого боюсь!
Коль в рай ему я дам дорогу,
Черт побери меня, ей-богу!"
1821(?)
84. В АЛЬБОМ Б<АРАТЫНСКОМУ>
У нас, у небольших певцов,
Рука и сердце в вечной ссоре:
Одно тебе, без лишних слов,
Давно бы несколько стихов
Сердечных молвило, на горе
Моих воинственных врагов;
Другая ж лето все чертила
В стихах тяжелых вялый вздор,
А между тем и воды с гор
И из чернилицы чернила
Рок увлекал с толпой часов.
О, твой альбом-очарователь!
С ним замечтаться я готов.
В теченье стольких вечеров
Он, как старинный мой приятель,
Мне о былом воспоминал!
С ним о тебе я толковал,
Его любезный обладатель!
И на листках его встречал
Черты людей, тобой любимых
И у меня в душе хранимых
По доброте, по ласкам их
И образованному чувству
К свободно-сладкому искусству
Сестер бессмертно-молодых.
1821 или 1822
85. ЗАСТОЛЬНАЯ ПЕСНЯ
"ES KANN SCHON NIGHT IMMER SO BLEIBEN!"
(Посвящена Баратынскому и Коншину)
Ничто не бессмертно, не прочно
Под вечно изменной луной,
И все расцветает и вянет,
Рожденное бедной землей.
И прежде нас много веселых
Любило и пить, и любить:
Нехудо гулякам усопшим
Веселья бокал посвятить.
И после нас много веселых
Полюбят любовь и вино,
И в честь нам напенят бокалы,
Любившим и пившим давно.
Теперь мы доверчиво, дружно
И тесно за чашей сидим.
О дружба, да вечно пылаем
Огнем мы бессмертным твоим!
1822
Роченсальм, в Финляндии
86. СОНЕТ
Я плыл один с прекрасною в гондоле,
Я не сводил с нее моих очей;
Я говорил в раздумье сладком с ней
Лишь о любви, лишь о моей неволе.
Брега цвели, пестрело жатвой поле,
С лугов бежал лепечущий ручей,
Все нежилось. - Почто ж в душе моей
Не радости, унынья было боле?
Что мне шептал ревнивый сердца глас?
Чего еще душе моей страшиться?
Иль всем моим надеждам не свершиться?
Иль и любовь польстила мне на час?
И мой удел, не осушая глаз,
Как сей поток, с роптанием сокрыться?
1822
87. (19 ОКТЯБРЯ 1822)
Что Илличевский не в Сибири,
С шампанским кажет нам бокал,
| |
| Просмотров: 410 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры