iv align="justify"> Деларю М. Д. Песнь об ополчении Игоря, сына Святославова, внука Олегова // Слово о полку Игореве. - Л.: Сов. писатель. Ленингр. отд-ние, 1967. - С. 137-147.
http://feb-web.ru/feb/slovo/trans/s67/s67-137-.htm
М. Д. Деларю
5. ПЕСНЬ ОБ ОПОЛЧЕНИИ ИГОРЯ,
СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЕГОВА
Или начать нам, друзья, старым складом сказаний воинских
Песнь о походе Олегова внука, Игоря-князя?
Песнь же ту нам начать по событиям дней настоящих,
Но не по замыслам вещим Бояна, - Боян, замышляя
Витязя славу воспеть, соловьем растекался по древу,
Серым волком в полях, сизокрылым орлом в поднебесьи.
Вспомнив сказанья лет прежних о брани, пускал он, бывало,
Десять с_о_колов быстрых на стаю лебяжью: лишь только
Сокол на лебедь падет, лебедь песнь запоет - Ярославу ль,
Храброму ль князю Мстиславу, который пред ратью Касожской
Смял их вождя, Святослава ли красному сыну Роману.
Только Боян, о друзья! не десять с_о_колов быстрых
На лебединую стаю пускал, но на струны живые
Вещие персты взлагал - а те сами хвалу рокотали.
Други! начнем же сказанье свое Владимиром древним
До современного Игоря-князя, который, облекши
Крепостью ум и мужеством сердца его поощривши,
Ратного духа исполнился весь и за Русские грани
Храбрые рати свои навел на Половцев землю.
Тут князь Игорь на светлое солнце воззрел и, увидев
Все дружины свои от затменья прикрытые мглою:
"Братья, - сказал, - и дружина! под саблею смерть краше плена;
Сядем же, братья, на борзых коней да на Дон синий взглянем!"
Вспало князю на ум отведать великого Дону,
И желанье ему заступило весть неба. "Хочу я,
Молвил, копье притупить о конец Половецкого поля,
С вами, русины! хочу свою голову здесь положить я
Или шеломом моим испить великого Дону!"
О Боян, соловей старины! если б эти дружины
Ты нам воспел, скача соловьем по мысленну древу,
В небе летая умом, свивая славу времен двух,
Мчась по Трояна тропе через долы на горы! Воспеть бы
Было песнь Игорю, внуку Олега: "Не буря загнала
Со́колов стаю чрез степи широкие; галки стадами
К Дону несутся великому...", или начать было б песнь ту
Так, о Боян, соловей старины, внук Ве́лесов вещий:
Кони ржут за Сулой; гремит слава в Киеве-граде;
Трубы трубят в Новегороде; стяги взвевают в Путивле;
Игорь ждет милого брата... И вот Буй-Тур Всеволод молвит:
"Брат один, один свет светлый, Игорь родимый ты, оба
Мы сыновья Святослава! Седлай, брат, коней своих борзых;
Кони ж мои уж готовы, оседланы прежде под Курском.
А куряне мои - надежный народ; каждый ратник
П_о_вит под трубами, вск_о_рмлен копьем, взлелеян под шлемом;
Путь им известен, овраги знакомы; их луки исправны,
Тулы отворены, сабли нат_о_чены; сами как волки
По́ полю скачут, ища себе чести, князьям своим - славы".
Игорь в злат стремень вступил и поехал по чистому полю.
Солнце ему тьмою путь заслоняло; ночь, застонавши
Черной грозой, хищных птиц разбудила; в степи́ воют звери...
Див с верху древа кричит, велит слушать земле неизвестной,
Волге, Поморью, Сул_е_, Сурож_у_ и Корс_у_ню, а также,
Тьмутороканский болван, и тебе!.. А меж тем половчане
По непробитым путям побежали к великому Дону:
Скрып от телег их в ночи словно крик лебедей распущенных.
Игорь к Дону войско ведет: уже хищные птицы
Князя беду сторожат; волки бури ждут по оврагам;
Клект орлов созывает зверей на кровавые кости;
Лай лисиц на червленые русских щиты раздается...
О земля Русская, ты за холмами уж!.. Долго ночь меркнет,
Свет денницы запал, еще мгла поля покрывает;
Стих соловей, говор галок проснулся. Русины щитами
Степь преградили, ища себе чести, князьям своим - славы.
Утром в пяток потоптали они нечестивые рати
И, рассыпавшись стрелами по́ полю, в стан свой помчали
Красных дев половецких, и злато, и ткани, и бархат;
А епанчами, а шубами, _о_ртмами, всяким нарядом -
Стали мосты уж мостить по болотам и топким проходам.
Стяг же червленый, с хоруговью белой, червленая чёлка
И серебряный дрот - Святославича храброго доля...
Дремлет в поле Олега гнездо... далек_о_ залетело!
Не на обиду оно рождено было соколу, кречту,
Не на обиду тебе, черный вран, половчанин поганый!
Гзак серым волком бежит; Кончак правит к великому Дону...
Вот, на другой день, денница кровавая свет возвещает;
Черные тучи от моря идут, собираясь четыре
Солнца собою прикрыть; а в них синие молньи трепещут.
Быть великому грому, идти дождю стрелами с Дону!
Копьям-то тут поломаться, саблям-то тут пощепаться
О половчан, на Каяле-реке, у великого Дону!
О земля Русская, ты за холмами!.. Вот Стрибога внуки,
Ветры, веют стрелами с моря на Игоря рати!
Стонет земля, реки мутно текут, пыль поля покрывает,
Стяги лепечут: половцы идут от Дона, от моря
И от всех стран... Отступили бесстрашные русские рати.
Криком - нечистая сила, щитами червлеными - наши
Степь преградили. Ты, Всеволод Яр-Тур, стоишь впереди всех,
Прыщешь стрелами, саблей булатной гремишь о шеломы!
Где только Тур проскакал, золотым своим шлемом блистая,
Там уж лежат половецкие головы; страшно избиты
Шлемы оварские, Яр-Тур, саблей каленой твоею!
Чт_о_ ему раны, друзья, коль и по́честь и жизнь позабыл он,
И град Чернигов родной, и отцовский престол позлащенный,
И своей милой любви - красной Глебовны - нрав и обычай?
Были Трояна века, миновали лет_а_ Ярослава;
Были Олега полк_и_, Святославова сына Олега.
Тот мечом распри ковал и стрелы п_о_ полю сеял,
В стремя златое вступая во граде Тьмуторокани.
Звук той же славы великий любил Ярослав; а Владимир,
Сидя в Чернигове, слух от нее отклонял повседневно.
А Вячеславова храброго юного сына Бориса
Слава на суд привела и на злачное ложе повергла
Не за свою, за Олегову честь. И с той же Каялы
Князь Святополк повелел взять отца среди Угорских к_о_ней
В Киев, к Софии святой. В этот век Горислава-Олега
Сеялось всё и росло средь крамол, и жизнь погибала
Даждь-Бога внука, и в распрях князей век людской сокращался.
В век тот на Русских полях оратаи редко взывали;
Но часто враны кричали, трупы деля меж собою;
Галки свой хор подымали, сбираясь лететь на покормку.
То было в те битвы, в тех ратях; битвы ж такой и не слышно.
С _у_тра до вечера, с вечера д_о_ света стрелы летают;
Сабли о шлемы гремят; трещат булатные копья
В поле чужом, неизвестном, среди земли Половецкой.
Черную почву под конским копытом засеяли кости;
Кровь полил_а_ их: печалью взошли по земле они Русской...
Что зашумело, что зазвенело пред ранней зарею?
Игорь ворочает рать: ему жаль брата милого Тура!
Билися день они, бились другой; на третий к полудню
Пали знамена у Игоря. Тут, у быстрой Каялы,
Братья расстались. Вина кровавого тут недостало;
Тут пир докончили храбрые русы: сватов попоили,
Сами навек полегли за родимую Русскую землю!
Никнет от жалости злак; под печалию древо согнулось...
Тяжкое время настало, друзья! Степи силу прикрыли.
В силах Даждь-Богова внука восстала обида: вступивши
Девой на землю Трояна, всплескала крылом лебединым;
Плещучи н_а_ море синем, у Дону, грозу пробудила.
Брань у князей на неверных исчезла; стал спорить брат с братом:
То мое, и это мое! И начали князи
Важным ничтожное звать и крамолу ковать друг на друга.
Враг же отвсюду вторгался с победою в Русскую землю.
О! далек_о_ зашел сокол, преследуя птиц к синю морю;
Храбрым же Игоря ратям уже не воскреснуть! За ними
Крикнули Карна и Жля и по Русской земле поскакали,
В пламенном роге пожар разнося. И русские жены
Всплакались, так вопия: "Уже нам друзей своих милых
Мыслью не взмыслить, думой не вздумать, очами не взвидеть;
Златом же, с_е_ребром тем и подавно уже не бренчать нам!"
Как восстонал, братья, Киев с печали, Чернигов с напасти!
Скорбь разлилася по Русской земле; течет средь отчизны
Морем печаль; а князья друг на друга крамолу ковали!
Враг, уже сам набегая с победой на Русскую землю,
Дань брал по белке с двора: Святославовы храбрые дети,
Игорь и Всеволод, зло разбудили, которое было
Усыплено отцом их вторым, грозой Святославом,
Киевским князем великим. Грозен тот был; погромил всё
Воинством сильным своим и мечами булатными; ставши
На Половецкую землю, холмы притоптал и овраги;
Реки, озера взмутил; иссушил и потоки и блата;
А Кобяка, нечестивого князя, из лукоморья,
Из середины железных великих полков половецких,
Вихрю подобно исторг: и пал Кобяк в Киеве-граде,
В гриднице князя... Тут Немцы, Венедцы, тут Греки, Моравцы
В честь Святослава поют, корят Игоря-князя, что благо
Наше в Каяле погр_е_б, засыпав дно золотом русским;
Тут Игорь-князь пересел из златого седла в седло пленных!
Стены градские уныли, веселие долу поникло...
А Святослав смутный сон видел: "Снилося мне, - говорит он, -
Будто в ночь эту на киевских х_о_лмах меня одевали
С вечера черным покровом на тисовом ложе, и будто
Черпали мне вино синее с горечью, сыпля из тощих
Недр мерзких раковин жемчуг великий на лоно и нежа.
Будто уж д_о_ски без князя в моем терему златоверхом.
Бесовы враны кричали всю ночь на болоньи у Пленска,
Были в Кисановой дебри и не сошли к синю морю".
- "Князь! - отвечали бояре: - то скорбь уж умом овладела.
То два сокола с отчих злаченых престолов слетели
Тьмутороканя искать или шлемом Дону напиться.
Со́колам тем уже крылья подсекли сабли поганых,
Их же самих опутали крепко железные путы.
Было темно в третий день: померкли два солнца; погасли
Оба багряных столпа; а с ними два месяца юных,
Князь Святослав со Владимиром-князем, подернулись мглою.
Тьма свет покрыла на бреге Каялы: по Руси простерлись
Половцы, словно пардов гнездо, и в бездну напастей
Ввергли ее и великую дерзость тем придали хану.
Уж нанеслася хула на хвалу; нужда встала на волю;
Див уж низвергся на землю! Вот готские красные девы
На берегу синя моря воспели; звеня русским златом,
Бусово время поют, лелеют месть Шарокана.
Мы же, о князь! мы, дружина твоя, уже чужды веселья!"
Князь Святослав изронил со слезами тут слово златое:
"О сыновья мои, Игорь и Всеволод! рано вы стали
Половцев землю мечами губить, а себе искать славы!
С честью ли вы одолели? с честью ль кровь вражью прол_и_ли?
Храбрые ваши сердца закалёны в огне и отваге.
Что вы соделали, дети, моей седине серебристой!
Власти не вижу уж я богатого, сильного брата;
Войск Ярослава не зрю из черниговских воев, Могутов,
Также Татранов, Шельбиров, Топчаков, Ревугов, Ольберов.
Те, без щитов и оружия, криком полки побеждают,
В славу предков звоня. Но вы гордо сказали друг другу:
"Сами мужаемся, сами грядущую славу похитим,
Сами поделимся прежней!" А диво ли, братья, и старцу
Вновь поюнеть? Когда сокол, понявшися, перья роняет,
То высок_о_ птиц взбивает, не даст гнезда он в обиду.
Горе лишь то, что князья мне не в помочь: лета изменились".
Чу! у Ромна кричат под саблями половцев наши,
Стонет Владимир над ранами: скорбь и тоска сыну Глеба!
Всеволод-князь! не мыслью тебе прилететь издалеча
Отчий престол золотой поблюсти. Ты веслами можешь
Волгу всю раскропить, а шлемами вычерпать Дон весь.
Был бы ты здесь, была бы тогда раба по ногате,
Раб по р_е_зани б был. Стрелять и на суше живыми
Ты самострелами можешь - сынами уд_а_лыми Глеба!
Вы, смелый Рюрик с Давидом! не ваши ли шлемы злаченые
Плавали в вражьей кров_и_? Не ваши ли храбрые рати
Турам подобно рыскают, пораненным саблей каленой
В поле чужом? Вступ_и_те, князья, в стремена золотые
За оскорбление наших времен, за Русскую землю,
За Святославича смелого раны, за Игоря-князя!
Галицкий князь, Осмомысл-Ярослав! высок_о_ восседаешь
Ты на престоле своем златокованом; подпер хребет ты
Угорских гор железною ратью своей, заступивши
Путь королю, затворивши вор_о_та Дунаю, метая
Тяжкие грузы чрез тучи, суды рядя до Дуная.
Грозы твои по з_е_млям текут; ты врата отворяешь
Киеву-граду; с престола отцов золотого стреляешь
Ты салтанов далеких земель. Стреляй же, властитель!
Бей Кончака, нечестивца Кощея, за Русскую землю,
За Святославича смелого раны, за Игоря-князя!
Ты, князь смелый Роман, со Мстиславом! отважная дума
Носит на дело ваш ум. Выс_о_ко ты плаваешь в деле,
Словно сокол на ветрах ширяясь, когда тот стремится
Птицу в бою одолеть. У ваших под шлемом латинским
Брони железные есть: от них-то земля потряслася,
Многие хановы страны погибли. Литва, и Ятвяги,
И Деремела, и Половцы копья свои побросали,
Главы свои подклонили под ваши булатные сабли.
Но уж, князь Игорь! свет солнца уб_ы_л; не добром уже древо
Листья сронило. По Р_о_си, Сул_е_ города поделили;
Храбрым же Игоря ратям уже не воскреснуть! Дон кличет,
Князь правоверный, тебя и зовет всех князей на победу.
Храброе племя Олега уже подоспело на битву...
Всеволод, Ингварь и все три птенца из Мстиславова рода,
Все не худого гнезда шестокрыльцы! Не жребьем ли битвы
До́были власть вы себе? Начто ж ваши шлемы златые,
Ляшские копья, щиты вам начто?.. Заградите своими
Острыми стрелами полю ворота за Русскую землю,
За Святославича смелого раны, за Игоря-князя!..
Уж Сул_а_ серебром не струится к Переяславлю,
И Двина болотом течет, под криком поганых,
К грозным тем Полочанам... Один Изяслав Василькович
Острым мечом позвенел о шеломы Литвы, заглушивши
Славу деда Всеслава; а сам под щитами отчизны
Лег на кровавой траве, пораженный мечами литовцев.
Ложем избравши ее, он промолвил: "Твою, князь, дружину
Птицы крылами одели, а звери кровь полизали".
Не был тут брат Брячислав, ни Всеволод не был, - единый,
Душу жемчужную он изронил из храброго тела
Чрез ожерелье златое. Уныли победные гласы,
Ратей веселье поникло; трубят городенские трубы...
О Ярослав и все внуки Всеслава! склоните знамена,
Скройте мечи вы свои поврежденные! Вы уже чужды
Дедовской славы! Вы-то своими крамолами стали
Кликать на Русскую землю, на жизнь Всеслава, поганых...
Было ль какое насилье дотоль от земли Половецкой!
В век седьмой от Трояна Всеслав бросил жребий о деве,
Милой ему. О пределы подпершись клюками, скочил он
К Киеву-граду и добыл копьем там златого престола.
Лютым зверем оттоль поскакал из Бел_а_града в полночь,
Синею мглой обернувшись; а к утру отбил стенобоем
Новуграду врата, расшиб Ярославову славу,
Волком помчался к Немиге с Дудуток... Там, на Немиге,
Стелют снопы головами, молотят цепами стальными,
Жизнь кладут на току, веют душу от тела. Немигский
Брег не добром был засеян - засеян костьми сынов русских...
Князь Всеслав суды людям судил, князьям рядил грады,
Сам же волком рыскал в ночи; из Киева-града
До петухов он дорыскивал Тмутороканских владений;
Хорсу великому путь перерыскивал волком он серым.
В Полоцке был он, когда позвонили ему рано утром
В колокола у Софии, а он звон уж в Киеве слышал.
Хоть и веща душа в ином теле, да часто страдала.
Вещий Боян наш ему-то разумную молвил припевку,
Так говоря: "Ни хитр_у_, ни горазду, - летал хоть бы птицей, -
Не миновать суда божия!" - О, стонать земле Русской,
Прежнее время и прежних князей поминая! Нельзя же
Было древнего князя Владимира к киевским высям
Нам навсегда приковать: ныне стяги его уже стали
Рюрика-князя одни, а князя Давида - другие.
Роги носящим хвосты чешут; копья поют на Дунае...
Слышен глас Ярославны; пустынной кукушкою с _у_тра
Кличет она: "Полечу, говорит, по Дунаю кукушкой,
Мой бобровый рукав омочу в каяльские воды,
Раны кровавые князю на страждущем теле отру им!"
Плачет на ранней заре Ярославна в Путивле на стенах,
Так говоря: "О ветр, ветр могучий! к чему, властелин, ты
Веешь напротив? К чему на свободных крылах своих мчишь ты
Ханские стрелы на воинов друга? Иль мало под небом
Гор тебе веять, лелея судов стаи на море синем?
Чт_о_ же, могучий, веселье мое по ковы́лю развеял?"
Плачет на ранней заре Ярославна в Путивле на стенах,
Так говоря: "О Днепр пресловутый! ты каменны горы
Сквозь Половецкую землю пробил; ты суда Святослава
До Кобякова войска лелеял; взлелей же, могучий,
Друга ко мне, чтоб не слала я слез к нему н_а_ море с _у_тра!"
Плачет на ранней заре Ярославна в Путивле на стенах,
Так говоря: "Светлое солнце, тресветлое солнце!
Всем тепл_о_ и красн_о_ ты! К чему ж, властелин, ты простерло
Луч свой горячий на воинов друга? в поле безводном
Жаждой им луки свело, печалью им тулы заткало?"
Прыснуло в п_о_лночи море; идут смерчи синею мглою;
Князю Игорю бог кажет путь из земли Половецкой
В Русскую землю, к престолу отцов золотому. Погасли
Зори вечерние. Игорь-князь спит... Игорь бдит, Игорь мыслью
Мерит поля до мала Донца от великого Дона.
Конь о полу́ночи. Свистнул верный Овлур за рекою,
Князю велит разуметь... Князю Игорю боле не быть там!
Вскликнуло, стукнуло поле; трава зашумела; подвиглись
Половцев вежи... А Игорь в тростник поскакал горностаем,
Н_а_ воду гоголем белым; взлетел на коня удалого,
И, соскочивши проворно с него, босым волком помчался
К лугу Донца, и с_о_колом взвился под мглой, избивая
И лебедей и гусей на завтрак, обед и на ужин.
Ежели Игорь с_о_колом несся, Овлур мчался волком,
Труся студеную р_о_су; коней же они надорвали...
Вот Донец говорит: "Немало тебе, князь, величья,
А Кончаку, нечестивцу, досады, а Р_у_си веселья!"
Игорь в ответ: "И тебе, о Донец! немало величья!
Ты лелеял князя средь волн, расстилал ему зелень
На серебристых своих берегах, одевал его теплой
Мглою под сенью зеленого древа; стерег на воде ты
Гоголем князя, чайкой средь волн, чернетями на ветрах.
Не такова ль река Стугна? Своею недоброй волною
Чуждые воды она пожрала и струги разбила!
Днепр затворил Ростиславу младому темный свой берег:
Плачется мать Ростислава по юноше князе. Уныли
С грусти цветы, и древо с печалью к земле приклонилось".
То не сороки стрекочут, а по следу Игоря ездит
Гзак с Кончаком. В то время уже не каркали враны,
Галки замолкли, сороки притихли; одни только дятлы,
Тихо ползя по ветвям, к реке своим стуком путь кажут
Да соловьи веселыми песнями свет повещают.
Гзак говорит Кончаку: "Коли сокол к гнезду путь свой держит,
Не расстрелять ли злачеными стрелами нам соколенка?"
Гзаку Кончак говорит: "Коли сокол к гнезду путь свой держит,
Мы соколенка опутаем лучше д_е_вицей красной".
Гзак же в ответ Кончаку: "Коль опутаем девицей красной,
То нам не будет ни соколенка, ни девицы красной
И станут птицы нас бить посреди Половецкого поля!"
Рек Боян, певец Ярослава, Олега, Когана,
На Святослава походы: "Тяжко без плеч голове быть;
Горе и телу без головы!" - Так без Игоря Руси.
Солнце светится н_а_ небе; Игорь-князь в милой отчизне.
Девы поют на Дунае; их песни до Киева вьются.
Игорь едет через Боричев к деве святой Пирогощей.
Стр_а_ны рады, грады веселы; пели князьям песнь:
Прежде старым, потом молодым. Слава Игорю-князю!
Слава Буй-Туру, слава Владимиру, Игоря сыну!
Здравье князьям и дружине, нечистую силу разящим
За христианство! Слава князьям, и дружине их слава!
1839