Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах
Сочинения в восемнадцати томах
М., "Наука", 1983
Scan: Ershov V. G., 28.03.2006
Read&Check: sad369 (06.05.2006)
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.
- Так ты кусаться, окаянная? - слышит вдруг Очумелов. - Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А... а!
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: "Не пущай!" Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
- Никак беспорядок, ваше благородие!.. - говорит городовой.
Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: "Ужо я сорву с тебя, шельма!" да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала - белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.
- По какому это случаю тут? - спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. - Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
- Иду я, ваше благородие, никого не трогаю... - начинает Хрюкин, кашляя в кулак. - Насчет дров с Митрий Митричем, - и вдруг эта подлая ни с того, ни с сего за палец... Вы меня извините, я человек, который работающий... Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому - я этим пальцем, может, неделю не пошевельну... Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть... Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете...
- Гм!.. Хорошо... - говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. - Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, - обращается надзиратель к городовому, - узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю?
- Это, кажись, генерала Жигалова! - говорит кто-то из толпы.
- Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? - обращается Очумелов к Хрюкину. - Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей!
- Он, ваше благородие, цыгаркой ей в харю для смеха, а она - не будь дура и тяпни... Вздорный человек, ваше благородие!
- Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед богом... А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано... Нынче все равны... У меня у самого брат в жандармах... ежели хотите знать...
- Не рассуждать!
- Нет, это не генеральская... - глубокомысленно замечает городовой. - У генерала таких нет. У него все больше легавые...
- Ты это верно знаешь?
- Верно, ваше благородие...
- Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта - черт знает что! Ни шерсти, ни вида... подлость одна только... И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально - не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй... Нужно проучить! Пора...
- А может быть, и генеральская... - думает вслух городовой. - На морде у ней не написано... Намедни во дворе у него такую видел.
- Вестимо, генеральская! - говорит голос из толпы.
- Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто... Что-то ветром подуло... Знобит... Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал... И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу... Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака - нежная тварь... А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..
- Повар генеральский идет, его спросим... Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку... Ваша?
- Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!
- И спрашивать тут долго нечего, - говорит Очумелов. - Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать... Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая... Истребить, вот и все.
- Это не наша, - продолжает Прохор. - Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч...
- Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? - спрашивает Очумелов, и все лицо его заливается улыбкой умиления. - Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали?
- В гости...
- Ишь ты, господи... Соскучились по братце... А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад... Возьми ее... Собачонка ничего себе... Шустрая такая... Цап этого за палец! Ха-ха-ха... Ну, чего дрожишь? Ррр... Рр... Сердится, шельма... цуцык этакий...
Прохор зовет собаку и идет с ней от дровяного склада... Толпа хохочет над Хрюкиным.
- Я еще доберусь до тебя! - грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади.
Впервые - "Осколки", 1884, N 36, 8 сентября (ценз. разр. 7 сентября), стр. 4, с подзаголовком: Сценка. Подпись: А. Чехонте.
Включено без подзаголовка, с мелкими поправками, в сборник "Пестрые рассказы", СПб., 1886, и во все последующие издания сборника.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов, т. II, стр. 96-100, со следующим исправлением:
Стр. 54, строка 9. И этакую собаку держать?! - вместо: И этакую собаку держат?! (по тексту "Осколков" и сборника "Пестрые рассказы", изд. 1-9).
А. С. Лазарев (Грузинский) в письме Н. М. Ежову от 15 сентября 1884 г. привел рассказ "Хамелеон" как пример удачного сочетания обличительной тенденции ("вопияние") с задачами юмористического журнала: "Кто говорит, можно и вопиять, но главным образом вопиять, смешивая его с невопиянием и стараясь смешить. Что делать, такая доля! Да и нам с тобой ведь смешное нравится? Точно так же нравится оно и другим. Возьмем пример с Чехонте. В рассказе "Хирургия" нет вопияния, и все-таки он хорош уже разнообразием. В рассказе "Хамелеон" есть вопияние, но если и не смешное, то крайне остроумное и оригинальное. Так нужно стараться и нам. Это труднее. Одни резкие слова ставить куда легче" (ЦГАЛИ, ф. 189, оп. 1, ед. хр. 7).
М. Горький писал Чехову во второй половине июля 1902 г.: "Вот что: сапожник из села Борисполя, Полтавской губернии, просит Вас прислать ему книжку Вашу, в которой напечатан рассказ "Хамелеон". Он, сидя в вагоне, слышал, как публика, читавшая этот рассказ и другие, - хвалила Ваши произведения, и вот, не зная Вашего адреса, написал мне, чтобы я попросил Вас послать ему книжку и Ваш портрет. Бедный он, большая семья. Пошлите ему, а?" (М. Горький. Собр. соч. в 30 томах, т. 28. М., 1954, стр. 266).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий, польский, сербскохорватский, финский и чешский языки.