Траву, обнявшую меня.
30 сентября 1902
* * *
Все огни загораются здесь.
Там - туманы и мертвенный дым, -
Безначальная хмурая весь,
С ней роднюся я духом моим.
Но огни еще всё горячи,
Всё томлюсь в огневой полосе...
Только дума рождает ключи,
Холодеющий сон о красе...
Ах, и дума уйдет и замрет,
Будет прежняя сила кипеть,
Только милая сердцу вздохнет,
Только бросит мне зов - улететь.
Полетим в беззаконную весь,
В вышине, воздыхая, замрем...
Только ужас рождается здесь.
Там - лишь нежная память о нем.
Сентябрь 1902
* * *
Я ждал под окнами в тени,
Готовый гибнуть и смеяться.
Они ушли туда - одни -
Любить, мечтать и целоваться.
Рука сжимала тонкий нож.
В лохмотьях, нищий, был я жалок.
Мечтал про счастье и про ложь,
Про белых, девственных русалок.
И, дрогнув, пробегала тень,
Спешил рассеянный прохожий.
Там смутно нарождался день,
С прошедшим схожий и несхожий.
И вот они - вдвоем - одни...
Он шепчет, жмет, целует руки...
И замер я в моей тени,
Раздавлен тайной серой скуки.
Сентябрь 1902
* * *
О легендах, о сказках, о мигах:
Я искал до скончания дней
В запыленных, зачитанных книгах
Сокровенную сказку о Ней.
Об отчаяньи муки напрасной:
Я стою у последних ворот
И не знаю - в очах у Прекрасной
Сокровенный огонь, или лед.
О последнем, о светлом, о зыбком:
Не открою, и дрогну, и жду:
Верю тихим осенним улыбкам,
Золотистому солнцу на льду.
17 октября 1902
* * *
Они живут под серой тучей.
Я им чужда и не нужна.
Они не вспомнят тех созвучий,
Которым я научена.
Я всё молчу и всё тоскую.
Слова их бледны и темны.
Я вспоминаю голубую
Лазурь родимой стороны.
Как странно им на все вопросы
Встречать молчанье и вопрос!
Но им приятно гладить косы
Моих распущенных волос.
Их удивленье не обидно,
Но в предвечерние часы
Мне иногда бывает стыдно
Моей распущенной косы.
Октябрь 1902
* * *
Мысли мои утопают в бессилии.
Душно, светло, безотрадно и весело.
Ты, прозвеневшая в странном обилии,
Душу мою торжеством занавесила.
Нет Тебе имени, Неизреченная,
Ты - моя тайна, до времени скрытая,
Солнце мое, в торжество облеченное,
Чаша блаженная и ядовитая!
Октябрь 1902
7-8 НОЯБРЯ 1902 ГОДА
Осанна! Ты входишь в терем!
Ты - Голос, Ты - Слава Царицы!
Поем, вопием и верим,
Но нас гнетут багряницы!
Мы слепы от слез кровавых,
Оглушенные криками тлений.
. . . . . . . . . . . . . .
Но Ты в небывалых славах
Принесла нам вздохи курений!
7-8 ноября 1902
* * *
Загляжусь ли я в ночь на метелицу,
Загорюсь и погаснуть не в мочь.
Чт_о_ в очах Твоих, красная девица,
Нашептала мне синяя ночь.
Нашепталась мне сказка косматая,
Нагадал заколдованный луг
Про тебя сновиденья крылатые,
Про тебя, неугаданный друг.
Я завьюсь снеговой паутиною,
Поцелуи, что долгие сны.
Чую сердце твое лебединое,
Слышу жаркое сердце весны.
Нагадала Большая Медведица,
Да колдунья, морозная ночь,
Чт_о_ в очах твоих, красная девица,
На челе твоем синяя ночь.
12 ноября 1902
* * *
Ушел я в белую страну,
Минуя берег возмущенный.
Теперь их голос отдаленный
Не потревожит тишину.
Они настойчиво твердят,
Что мне, как им, любезно братство,
И христианское богатство
Самоуверенно сулят.
Им нет числа. В своих гробах
Они замкнулись неприступно.
Я знаю: больше чем преступно
Будить сомненье в их сердцах.
Я кинул их на берегу.
Они ужасней опьяненных.
И в глубинах невозмущенных
Мой белый светоч берегу.
16 ноября 1902
* * *
Мы проснулись в полном забвении -
в полном забвении.
Не услышали ничего. Не увидели никого.
Больше не было слуха и зрения -
слуха и зрения...
Колыхались, качались прекрасные -
венчались прекрасные
Над зыбью Дня Твоего...
Мы были страстные и бесстрастные -
страстные и бесстрастные.
Увидали в дали несвязанной -
в дали нерассказанной
Пересвет Луча Твоего.
Нам было сказано. И в даль указано.
Всё было сказано. Всё рассказано.
23 ноября 1902
* * *
Золотит моя страстная осень
Твои думы и кудри твои.
Ты одна меж задумчивых сосен -
И поешь о вечерней любви.
Погружаясь в раздумья лесные,
Ты училась меня целовать.
Эти ласки и песни ночные -
Только ночь - загорятся опять.
Я страстнее и дольше пробуду
В упоенных объятьях твоих
И зарей светозарному чуду
Загорюсь на вершинах лесных.
Ноябрь 1902
* * *
Любопытство напрасно глазело
Из щелей развратных притонов.
Окно наверху потемнело -
Не слышно ни вздохов, ни стонов.
Недовольные, сытые люди,
Завидуйте верхнему счастью!
Вы внизу - безвластные судьи,
Без желаний, без слез, без страсти.
Мы прошли желанья и слезы,
Наши страсти открыли тайны.
И мы с высоты, как грозы,
Опалили и вас - случайно...
13 декабря 1902
ОТШЕДШИМ
Здесь тихо и светло. Смотри, я подойду
И в этих камышах увижу всё, что мило.
Осиротел мой пруд. Но сердце не остыло.
В нем всё отражено - и возвращений жду.
Качаются и зеленеют травы.
Люблю без слов колеблемый камыш.
Всё, что ты знал, веселый и кудрявый,
Одной мечтой найдешь и возвратишь.
Дождусь ли здесь условленного знака,
Или уйду в ласкающую тень, -
Заря не перейдет, и не погаснет день.
Здесь тихо и светло, В душе не будет мрака.
Она перенесла - и смотрит сквозь листву
В иные времена - к иному торжеству.
22 января 1902
* * *
Днем за нашей стеной молчали, -
Кто-то злой измерял свою совесть.
И к вечеру мы услыхали,
Как раскрылась странная повесть.
Вчера еще были объятья,
Еще там улыбалось и пело.
По крику, по шороху платья
Мы узнали свершенное дело.
Там в книге открылась страница,
И ее пропустить не смели...
А утром узнала столица
То, о чем говорили неделю...
И всё это - здесь за стеною,
Где мы так привыкли к покою!
Какой же нам-то ценою
Досталось счастье с тобою!
29 января 1903
* * *
Никто не умирал. Никто не кончил жить.
Но в звонкой тишине блуждали и сходились.
Вот близятся, плывут... черты определились...
Внезапно отошли - и их не различить.
Они - невдалеке. Одна и та же нить
Связует здесь и там; лишь два пути открылись:
Один - безбурно ждать и юность отравить,
Другой - скорбеть о том, что пламенно молились...
Внимательно следи. Разбей души тайник:
Быть может, там мелькнет твое же повторенье...
Призн_а_ешь ли его, скептический двойник?
Там - в темной глубине - такое же томленье
Таких же нищих душ и безобразных тел:
Гармонии безрадостный предел.
12 марта 1903
* * *
Всё тихо на светлом лице.
И росистая полночь тиха.
С немым торжеством на лице
Открываю грани стиха.
Шепчу и звеню, как струна.
То - ночные цветы - не слова.
Их росу убелила луна
У подножья Ее торжества.
&n