| Главная » Книги |
Белый Андрей - Урна, Страница 2
Белый Андрей - Урнаsp; Видений, снов, миров
Застывших, ледяных -
Осколок месячный: -
Над сетью серых елок
Летит в провал пространств
Иных, пустых, ночных...
Ночей, душа моя,
Сметай же смертный полог, -
И дней!
4
Угрюмая, она
Сошла в угрюмой нощи:
Она, беспомощно
Склонясь на мшистый пень, -
Внемля волненью волн
(Как ропщут, взропщут рощи), -
В приливе тьмы молчит:
Следит, как меркнет день,
А даль вокруг нее
Таинственней в проще;
А гуще сень древес, -
Таинственная сень...
Одень ее, покров -
Покров угрюмой нощи, -
Одень!
Март 1908
Москва
ФИЛОСОФИЧЕСКАЯ ГРУСТЬ МОЙ ДРУГ
Уж с год таскается за мной
Повсюду марбургский философ.
Мой ум он топит в мгле ночной
Метафизических вопросов.
Когда над восковым челом
Волос каштановая грива
Волнуется под ветерком,
Взъерошивши ее, игриво
На робкий роковой вопрос
Ответствует философ этот,
Почесывая бледный нос,
Что истина, что правда... - метод.
Средь молодых, весенних чащ,
Омытый предвечерним светом,
Он, кутаясь в своя черный плащ,
Шагает темным силуэтом;
Тряхнет плащом, как нетопырь,
Взмахнувший черными крылами...
Новодевичий монастырь
Блистает ясными крестами: -
Здесь мы встречаемся... Сидим
На лавочке, вперивши взоры
В полей зазеленевший дым,
Глядим на Воробьевы горы.
"Жизнь, - шепчет он, остановись
Средь зеленеющих могилок, -
Метафизическая связь
Трансцендентальных предпосылок.
Рассеется она, как дым:
Она не жизнь, а тень суждений..."
И клонится лицом своим
В лиловые кусты сирени.
Пред взором неживым меня
Охватывает трепет жуткий. -
И бьются на венках, звеня,
Фарфоровые незабудкн.
Как будто из зеленых трав
Покойники, восстав крестами,
Кресты, как руки, ввысь подъяв
Моргают желтыми очами.
1908
ИСКУСИТЕЛЬ
Врубелю
О, пусть тревожно разум бродит
И замирает сердце - пусть,
Когда в очах моих восходит
Философическая грусть.
Сажусь за стол... И полдень жуткий,
И пожелтевшей фолиант
Заложен бледной незабудкой;
И корешок, и надпись: Кант.
Заткет узорной паутиной
Цветную бабочку паук -
Там, где над взвеянной гардиной
Обвис сиренью спелый сук.
Свет лучезарен. Воздух сладок...
Роняя профиль в яркий день,
Ты по стене из темных складок
Переползаешь, злая тень.
С угла свисает профиль строгий
Неотразимою судьбой.
Недвижно вычерчены ноги
На тонком кружеве обой.
Неуловимый, вечно зыбкий,
Не мучай и подай ответ!
Но сардонической улыбки
Не выдал черный силуэт.
Он тронулся и тень рассыпал.
Он со стены зашелестел;
И со стены бесшумно выпал,
И просквозил, и просерел.
В атласах мрачных легким локтем
Склонясь на мой рабочий стол,
Неотвратимо желтым ногтем
Вдоль желтых строк мой взор повел.
Из серебристых паутинок
Сотканный грустью лик кивал,
Как будто рой сквозных пылинок
В полдневном золоте дрожал.
В кудрей волнистых, золотистых
Атласистый и мягкий лен
Из незабудок росянистых
Гирлянды заплетает он.
Из легких трав восходят турьи
Едва приметные рога.
Холодные глаза - лазури, -
Льют матовые жемчуга;
Сковали матовую шею
Браслеты солнечных огней...
Взвивается, подобный змею,
Весь бархатный, в шелку теней.
Несущий мне и вихрь видений,
И бездны изначальной синь,
Мой звездный брат, мой верный гений,
Зачем ты возникаешь? Сгинь!
Ты возникаешь духом нежным,
Клоня венчанную главу.
Тебя в краю ином, безбрежном,
Я зрел во сне в наяву.
Но кто ты, кто? Гудящим взмахом
Разбив лучей сквозных руно,
Вскипел, - и праздно прыснул прахом
В полуоткрытое окно.
----
С листа на лист в окошке прыснет,
Переливаясь, бриллиант...
В моих руках бессильно виснет
Тяжеловесный фолиант.
Любви не надо мне, не надо:
Любовь над жизнью вознесу...
В окне отрадная прохлада
Струит перловую росу.
Гляжу: - свиваясь вдоль дороги,
Косматый прах тенит народ,
А в небе бледный и двурогий,
Едва заметный синью лед
Серпом и хрупким, и родимым
Глядится в даль иных краев,
Окуреваем хладным дымом
Чуть продышавших облаков.
О, пусть тревожно разум бродит
Над грудою поблеклых книг...
И Люцифера лик восходит,
Как месяца зеркальный лик.
1908
Москва
ДЕМОН
Из снежных тающих смерчей,
Средь серых каменных строений,
В туманный сумрак, в блеск свечей
Мой безымянный брат, мой гений
Сходил во сне и наяву,
Колеблемый вечными мглами;
Он грустно осенял главу
Мне тихоструйными крылами.
Возникнувши над бегом дней,
Извечные будил сомненья
Он зыбкою игрой теней,
Улыбкою разуверенья.
Бывало: подневольный злу
Незримые будил рыданья, -
Гонимые в глухую мглу
Невыразимые страданья.
Бродя, бывало, в полусне,
В тумане городском, меж зданий, -
Я видел с мукою ко мне
Его протянутые длани,
Мрачнеющие тени вежд,
Безвластные души порывы.
Атласные клоки одежд,
Их веющие в ночь извивы...
С годами в сумрак отошло,
Как вдохновенье, как безумье, -
Безрогое его чело
И строгое его раздумье.
Март 1908
Москва
Я
Далек твой путь: далек, суров.
Восходит серп, как острый нож.
Ты видишь - я. Ты слышишь - зов.
Приду: скажу. И ты поймешь.
Бушует рожь. Восходит день.
И ночь, как тень небытия.
С тобой Она. Она как тень.
Как тень твоя. Твоя, твоя.
С тобой - Твоя. Но вы одни,
Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет,
А только вечный бег сквозь дни.
А два летят, летят: их - нет.
Приди. - Да, да: иду я в ночь.
Докучный рой летящих дней!
Не превозмочь, не превозмочь.
О ночь, покрой кольцом теней!
Уйдешь - уснешь. Не здесь, а - там.
Забудешь мир. Но будет он.
И там, как здесь, отдайся снам:
Ты в повтореньях отражен.
Заснул - проснулся; в сон от сна.
И жил во сне; и тот же сон,
И мировая тишина,
И бледный, бледный неба склон;
И тот же день, и та же ночь;
И прошлого докучный рой...
Не превозмочь, не превозмочь!...
Кольцом теней, о ночь, покрой!
Декабрь 1907
Петербург
ТРИСТИИ ВОЛЬНЫЙ ТОК
Душа, яви безмерней, краше
Нам опрозрачненную твердь!
Тони же в бирюзовой чаше,
Оскудевающая смерть!
Как все, вплетался подневольный
Я в безысходный хоровод.
Душил гробницею юдольный,
Страстей упавший небосвод.
А ныне - воздухами пьяный,
Взмываюсь вольною мечтой,
Где бьет с разбегу ток листвяный
О брег лазурный и пустой.
И там, где, громами растущий,
Яснеет облачный приют, -
Широколиственные кущи
Невнятной сладостью текут.
Туда земную скоротечность,
Как дольний прах, переметет.
Алмазом полуночным вечность
Свой темный бархат изоткет.
Июнь 1907
Петровское
ПРОШЛОМУ
Сентябрьский, свеженький денек.
И я, как прежде, одинок.
Иду - бреду болотом топким.
Меня обдует ветерок.
Встречаю осень сердцем робким.
В ее сквозистую эмаль
Гляжу порывом несогретым.
Застуденеет светом даль, -
Негреющим, бесстрастным светом.
Там солнце - блещущий фазан -
Слетит, пурпурный хвост развеяв;
Взлетит воздушный караван
Златоголовых облак - змеев.
Душа полна: она ясна.
Ты - и утишен, и возвышен.
Предвестьем дышит тишина.
Все будто старый окрик слышен, -
Разгульный окрик зимних бурь,
И сердцу мнится, что - навеки.
Над жнивою тогда лазурь
Опустит облачные веки.
Тогда слепые небеса.
Косматым дымом даль задвинут;
Тогда багрянец древеса,
Вскипая, в сумрак бледный кинут.
Кусты, вскипая, мне на грудь
Хаосом листьев изревутся;
Подъятыми в ночную муть
Вершинами своими рвутся.
Тогда опять тебя люблю.
Остановлюсь и вспоминаю.
Тебя опять благословлю,
Благословлю, за что - не знаю.
Овеиваешь счастьем вновь
Мою измученную душу.
Воздушную твою любовь,
Благословляя, не нарушу.
Холодный, темный вечерок.
Не одинок, и одинок.
Февраль 1907
Париж
ДУМЫ ЖИЗНЬ
Памяти Ю. А. Сидорова
с любовью посвящаю
Проносится над тайной жизни
Пространств и роковых времен
В небесно-голубой отчизне
Легкотекущий, дымный сон.
Возносятся под небесами,
Летят над высотами дни
Воскуренными облаками, -
Воскуренными искони.
Жизнь - бирюзовою волною
Разбрызганная глубина.
Своею пеною дневною
Нам очи задымит она.
И все же в суетности бренной
Нас вещие смущают сны,
Когда стоим перед вселенной
Углублены, потрясены, -
И отверзается над нами
Недостижимый край родной
Открытою над облаками
Лазуревою глубиной.
Июль 1908
Дедово
НОЧЬ И УТРО
Б. А. Садовскому
Мгновеньями текут века.
Мгновеньями утонут в Лете.
И вызвездилась в ночь тоска
Мятущихся тысячелетий.
Глухобезмолвная земля,
Мне непокорная доныне, -
Отныне принимаю я
Благовестительство пустыни!
Тоскою сжатые уста
Взорвите, словеса святые,
Ты - утренняя красота,
Вы - горние краи златые!
Вот там заискрились, восстав, -
Там, над дубровою поющей -
Алмазами летящих глав
В твердь убегающие кущи.
1908
Дедово
НОЧЬ - ОТЧИЗНА
Предубежденья мировые
Над жизнию парят младой -
Предубежденья роковые
Неодолимой чередой.
Неодолимо донимают,
Неутолимы и грозны,
В тот час, как хаос отверзают
С отчизны хлынувшие сны.
Слетают бешено в стремнины, -
В тьмы безглагольные краи -
За годом горькие годины.
Оскудевают дни мои.
Свершайся надо мною, тризна!
Оскудевайте, дни мои!
Паду, отверстая отчизна,
В темнот извечные рои.
1908
Дедово
ВЕЧЕР
Там золотым зари закатом
Лучится солнечный поток
И темным, огневым гранатом
Окуревается восток.
Грозятся безысходной мглою
Ночные вереницы гроз.
Отторгни глубиною злою
С души слетающий вопрос.
Неутомимой, хоть бесплодной,
Ты волею перегори,
Как отблеском порфирородной,
Порфиропламенной зари!
Там рдей, вечеровое рденье, -
Вечеровая полоса...
Простертые, как сновиденья,
Воскуренные небеса.
Июль 1908
Дедово
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Увы! Не избегу судьбы я,
Как загремят издалека
Там громовые, голубые,
В твердь возлетая, облака, -
Зане взволнованные совы
Их громовой круговорот, -
Над бездной мировой могилы
Молниеблещущий полет.
В поток быстротекущей жизни,
В житейский грозовой туман,
Забыв о неземной отчизне,
Низринулся, и всё - обман.
Увы! Не избегу судьбы я,
И смерть моя недалека.
И громовые, голубые
В дверь возлетают облака.
1908
Дедово
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Ты светел в буре мировой,
Пока печаль тебя не жалит.
Она десницей роковой
В темь изначальную провалит.
Веселье хмельное пьяно.
Все мнится, что восторг пронижет.
Гортань прохладное вино
Огнистою струею лижет.
Испил: - и брызнувший угар
Похмельем пенистым пылится.
И кубок ядовитых чар,
Опорожненный, чуть дымится.
Нет, он меня не обожжет:
Я возлюбил души пустыню.
Извечная, она лиет
Свою святую благостыню.
Извечная, она, как мать,
В темнотах бархатных восстанет.
Слезами звездными рыдать
Над бедным сыном не устанет.
Ты взору матери ответь:
Взгляни в ее пустые очи.
И вечно будешь ты глядеть
В мглу разливающейся ночи.
Вот бездна явлена тоской,
Вот в изначальном мир раздвинут.
Над бездной этой я рукой
Нечеловеческой закинут.
Ее ничем не превозмочь...
И пробегают дни за днями;
За ночью в очи плещет ночь
Своими смертными тенями.
--
Вздохнешь, уснешь - и пепел ты,
Рассеянный в пространствах ночи...
Из подневольной суеты
Взгляни в мой пустые очи, -
И будешь вечно ты глядеть,
Ты, - бледный, пленный, бренный житель
За гранями летящих дней
В теней прохладную обитель...
1907
Париж
ВРЕМЯ
Еще прохладу струй студеных
Не иссушил жестокий круг...
Здесь, в переливах я зеленых -
Твоих, необозримый луг.
Ветров, раскатистые гулы.
Все где-то это видел взор.
Все тот же топчет дед сутулый
Рассыпчатый цветов ковер.
Проходит дед стопою лютой.
Пройди - но цвет полей не тронь...
Идет: на плуг ложится круто
Шершавая его ладонь.
Необозримых пашней пахарь -
Над зацветающей весной...
Круговоротов грозных знахарь,
Яви же жирный перегной.
Для прозябанья мыслям-зернам!
Воскинь секущим острием
Над луговым, корнистым дерном
Хаоса - мрачный чернозем!
Косматые склонил седины.
Прости же, непопранный луг!
Взрезает мягко дерновины
Лениво лязгающий плуг.
Онучею истопчет хворост
И гребни острые кремней.
Над бархатами свежих борозд
Да всходит свежесть зеленей.
Так лет мимотекущих бремя
Несем безропотные мы,
Когда железным зубом время
Нам взрежет бархат вечной тьмы.
Ты скажешь - день; и день обманет.
Он - вот: но голову закинь -
Гляди: и в хмурый сумрак канет
Его сапфировая синь.
1907
Петровское
ПОСВЯЩЕНИЯ СЕРГЕЮ СОЛОВЬЕВУ
Соединил нас рок недаром,
Нас общий враг губил... И нет -
Вверяя заревым пожарам
Мы души юные, поэт,
В отдохновительном Петровском,
И после - улицам московским
Не доверяя в ноябре,
Томились в снежном серебре:
Томились, но не умирали...
Мы ждали...
И в иные дали
Манила юная весна,
И ваши юные печали
Смывала снежная волна.
| |
| Просмотров: 467 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры