Главная » Книги

Бедный Демьян - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 - октябрь 1917), Страница 40

Бедный Демьян - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 - октябрь 1917)



align="justify">   Жив останусь - допишу.
  
  
   А погибну?" Что ж! Простите.
  
  
   Хоть могилку навестите.
  
  
   Там, сложивши три перста,
  
  
   У соснового креста
  
  
   Средь высокого бурьяна
  
  
   Помолитесь за Демьяна.
  
  
   Жил, грешил, немножко пил,
  
  
   Смертью грех свой искупил.
  
  
   25 октября/7 ноября 1917 г.
  
  
   Петроград
  
  
  
  
  XVIII
  
  
   В дни октябрьской славной схватки
  
  
   Мы простилися, ребятки;
  
  
   Я, готовясь пасть в бою,
  
  
   Сам оплакал смерть свою.
  
  
   Есть в том чудо, нет ли чуда,
  
  
   Но... я жив еще покуда
  
  
   И, буржуям на беду,
  
  
   С вами речь опять веду.
  
  
  
  Да, на чем я кончил, кстати?
  
  
   Пров Кузьмич скулил у бати,
  
  
   Поминая бабкин квас:
  
  
   "Жди несчастья каждый час!"
  
  
   "Жди несчастья". Ненароком
  
  
   Оказался Пров пророком:
  
  
   Скоро впрямь стряслась беда,
  
  
   Вроде "Страшного суда".
  
  
   В день "Косьмы и Дамиана"
  
  
   Вышло солнце из тумана,
  
  
   Сквозь узорное стекло
  
  
   В церковь луч свой навело.
  
  
   В церкви уймища народу.
  
  
   Поп кропило тычет в воду.
  
  
   Окропивши всех водой,
  
  
   Батя, бледный и худой,
  
  
   И приметно спавши с тона,
  
  
   "Братья! - речь повел с амвона. -
  
  
   Сообщу вам злую весть:
  
  
   Дней тому примерно шесть,
  
  
   К нашей общей всей досаде,
  
  
   Приключился в Петрограде
  
  
   Вновь большой переворот:
  
  
   Большевистский всякий сброд,
  
  
   Мразь фабричная, матросы,
  
  
   Словом, всякие отбросы
  
  
   (Чтоб им, иродам, пропасть!)
  
  
   Захватили в руки власть.
  
  
   Первым подлым их декретом
  
  
   То, что было под запретом
  
  
   И в веках освящено,
  
  
   Все как есть отменено.
  
  
   Все помещичьи именья,
  
  
   Монастырские владенья
  
  
   И церковные - равно -
  
  
   Все теперь уравнено,
  
  
   Все, по божью попущенью,
  
  
   Предается расхищенью,
  
  
   Грабежу и дележу!
  
  
   Братья! Что я вам скажу?!"
  
  
   Но... не кончил батя речи.
  
  
   Кто-то взял попа за плечи
  
  
   И, тряхнув, промолвил: "Вон!"
  
  
   Тит взобрался на амвон!..
  
  
  
  
  Заключение
  
  
   Тут я, братцы, ставлю точку.
  
  
   Дайте, братцы, мне отсрочку.
  
  
   Хоть пишу я "и легко,
  
  
   Но - ушел недалеко:
  
  
   За околицу - не дале.
  
  
   Мой рассказ на перевале,
  
  
   На великой на горе -
  
  
   "_Большевистском Октябре_".
  
  
   Для трудящегося люда
  
  
   Главный путь идет отсюда.
  
  
   И по этому пути
  
  
   Я и думаю идти.
  
  
   Расскажу открыто, честно
  
  
   Все, что дальше мне известно
  
  
   О бедняге-батраке,
  
  
   Об "Иване-дураке";
  
  
   Как и где он лодвизался,
  
  
   Как - на деле - оказался
  
  
   Поумней он многих док:
  
  
   Умостясь на передок,
  
  
   В руки вожжи взял умело
  
  
   И уверенно и смело
  
  
   На неезженном коне
  
  
   Покатил по целине,
  
  
   Через степь и лес сосновый,
  
  
   Через села, города,
  
  
   Пролагая путь нам новый
  
  
   В царство Правды и Труда!
  
  
  
  Про "Ивана" сказ народный:
  
  
   Дескать, он "дурак" природный,
  
  
   Потому "дурак" большой,
  
  
   Что с добрейшею душой,
  
  
   Что за правду прет на плаху,
  
  
   Что последнюю рубаху
  
  
   Бедняку отдать готов,
  
  
   Что, где можно, в сто кнутов
  
  
   Нечисть всякую утюжит,
  
  
   Что народу верно служит, -
  
  
   Не боярам, не царям, -
  
  
   Что всегда он смел и прям.
  
  
  
  Ой ты, Русь, родное поле,
  
  
   Если б ты родило боле
  
  
   Нам подобных "дураков" -
  
  
   Был бы свет наш не таков:
  
  
   Меньше было бы разладу,
  
  
   И любому бы мы гаду,
  
  
   Силе вражеской любой
  
  
   Дать могли такой отбой,
  
  
   Что, проученной нещадно,
  
  
   Впредь ей было б неповадно
  
  
   Злую пасть совать туда,
  
  
   Где была уж ей беда.
  
  
  
  Но иное повелося:
  
  
   "Умных" много развелося -
  
  
   Клим умнее, чем Корней,
  
  
   А Ерема всех умней.
  
  
   Эх, Ерема, ты, Ерема!
  
  
   Посидеть ты любишь дома,
  
  
   Любишь, вылезши на печь,
  
  
   Повести такую речь:
  
  
   "То бы можно, это б можно.
  
  
   Только очень осторожно.
  
  
   Темный очень мы народ.
  
  
   Что мы ст_о_им без господ?
  
  
   То - бурьян, а то - гвоздика.
  
  
   Мужика ты посади-ка
  
  
   В Государственный совет:
  
  
   Выйдет толк какой аль нет?
  
  
   Править царством - эки бредни!
  
  
   Дело это - так намедни
  
  
   Говорил отец Фома -
  
  
   Не мужицкого ума.
  
  
   Господа промеж собою
  
  
   Пусть бы тешились борьбою:
  
  
   Для кого настал черед,
  
  
   Тот и власть пускай берет.
  
  
   Нам-то в спор почто соваться?
  
  
   (То-бишь, с печкой расставаться!)
  
  
   Наше дело сторона.
  
  
  
  Птица требует зерна,
  
  
   Конь - овса, корова - сена,
  
  
   Ну, а нам какого хрена?
  
  
   Мы без бар, что без голов:
  
  
   Натворим таких делов!
  
  
   Баре знают все науки,
  
  
   Стало, им и книги в руки.
  
  
   Бар сумели мы пугнуть,
  
  
   Да без них нам не шагнуть.
  
  
   Чем нам с барами кориться,
  
  
   Надоть барам покориться.
  
  
   Пусть их - выберут царя;
  
  
   В этом, правду говоря,
  
  
   Нет особенной напасти:
  
  
   Без такой, сякой ли власти
  
  
   С нами сладить мудрено.
  
  
   Так не все ли нам равно,
  
  
   Кто телегу с места сдвинет,
  
  
   Кто на нас узду накинет
  
  
   И, зажав нам крепко рты,
  
  
   С нас начнет снимать порты?
  
  
   Ну, а может, и не снимет?
  
  
   Скажем, подати поднимет,
  
  
   Соль обложит да табак,
  
  
   Заведет сплошной кабак,
  
  
   Чтоб деньга текла в столицу,
  
  
   Но... помещичью землицу,
  
  
   Что прибрали мы к рукам,
  
  
   Всю оставит мужикам.
  
  
   Тот, кто землю нам оставит,
  
  
   Пусть, как хочет, нами правит.
  
  
   Нам - землицу! А права...
  
  
   Это все нам трын-трава!"
  
  
  
  Так судачит дока с докой,
  
  
   Кум Ерема с кумом Фокой.
  
  
   Тот, кто думает не так,
  
  
   Удивительный чудак
  
  
   Иль дурак, сказать прямее!
  
  
   Покопайтесь в Еремее:
  
  
   Он вперед уж ни на шаг!
  
  
   В нем растет наш новый враг.
  
  
   У него - назад оглядка.
  
  
   Он устал от "беспорядка":
  
  
   Не дают ему жевать
  
  
   То, что он успел "урвать";
  
  
   Он ушел от буйной голи,
  
  
   С ней не делит хлеба-соли,
  
  
   И бунтующий батрак
  
  
   Для него - "Иван-дурак"!
  
  
  
  Ой вы, братцы, вы, Иваны,
  
  
   Вы, дырявые карманы,
  
  
   Непокорные чубы, -
  
  
   Вы не кончили борьбы!
  
  
   Далека еще победа,
  
  
   Потрясите-ка соседа,
  
  
   Поспрашайте на духу:
  
  
   Чью хлебает он уху?
  
  
   Не объелся ли он слишком,
  
  
   Не мозгует ли умишком,
  
  
   Как бы, мол, не опоздать -
  
  
   "Дураков" всех обуздать?
  
  
   А не время ль вам, ребятки,
  
  
   Заводить свои порядки,
  
  
   Чтоб никто потом не смог
  
  
   Вас согнуть в бараний рог?
  
  
  
  Батраки, сомкнитесь дружно!
  
  
   Нам спаяться крепче нужно,
  
  
   Общей силой приналечь,
  
  
   Чтобы волю уберечь.
  
  
  
  Не сдается наше горе!
  
  
   Может быть, его мы вскоре,
  
  
   Став ногой ему на грудь,
  
  
   И осилим как-нибудь.
  
  
   Общей силой приналяжем,
  
  
   С ног собьем и крепко свяжем,
  
  
   В цепи горе закуем
  
  
   И повалим в гроб живьем.
  
  
  
  Тешусь, братцы, я не блажью,
  
  
   Верю я, что силу вражью
  
  
   Мы сразим. Хотя пока
  
  
   И трещат у нас бока.
  
  
  
  Горе мы вскормили сами.
  
  
   Горе крепло не часами:
  
  
   Пот и кровь спокон веков
  
  
   Выжимало с бедняков.
  
  
   Горе чертово могуче -
  
  
   И могуче и живуче,
  
  
   Стоголовый злой дракон.
  
  
   У дракона - свой закон,
  
  
   И жрецы, и храмы. Словом,
  
  
   Вы в драконе стоголовом
  
  
   Обретете с двух шагов
  
  
   Сразу всех своих врагов.
  
  
   Горе их в одно спаяло;
  
  
   Все, на ком оно стояло,
  
  
   Кем держалося оно,
  
  
   Нынче спаяны в одно;
  
  
   Злой вампир - банкир брюхатый,
  
  
   Изувер - монах патлатый,
  
  
   Поп - мошенник продувной,
  
  
   Губернатор отставной,
  
  
   Генерал, лишенный чина,
  
  
   Разорившийся купчина,
  
  
   Враль - продажная строка,
  
  
   Содержатель кабака,
  
  
   Услужающий молодчик,
  
  
   Фабрикант, горнозаводчик,
  
  
   Все, кто шлепнул сверху вниз,
  
  
   Всякий барский блюдолиз,
  
  
   Музыкант, артист свободный,
  
  
   Адвокат и доктор модный,
  
  
   Шулер, маклер, интендант,
  
  
   Инженер, судейский франт,
  
  
   Канцелярский воротила,
  
  
   Промотавшийся кутила,
  
  
   Золотушный князь, барон, -
  
  
   Прут на нас со всех сторон!
  
  
   Это всё - шмара людская,
  
  
   Тля обжорно-плутовская.
  
  
   Много этой гнусной тли
  
  
   Мы на нет теперь свели.
  
  
   Тля бессильна, но задорна
  
  
   И на пакости проворна,
  
  
   А все пакости ее:
  
  
   Оголтелое вранье
  
  
   В бойкой уличной газетке,
  
  
   Там же - шпилька в злой заметке;
  
  
   Темный слух из уст в уста
  
  
   Где-нибудь среди хвоста
  
  
   У лавчонки, у торговки,
  
  
   У трамвайной остановки.
  
  
   Коль объявится порой
  
  
   У трусливой тли "герой",
  
  
   То - у тли такое свойство! -
  
  
   В том все тлиное геройство:
  
  
   Чтобы ей не пропадать,
  
  
   Лучше родину продать
  
  
   Интервенту-иноземцу,
  
  
   Все равно, японцу, немцу.
  
  
   Чтоб исправить свой конфуз,
  
  
   С чертом хоть вступить в союз
  
  
   Тля геройская готова,
  
  
   Только б власть вернуть ей снова,
  
  
   Только б кто-то ей помог
  
  
   Нас согнуть в бараний рот.
  
  
   Тля "геройски" рвется к бою,
  
  
   Чуя силу за собою,
  
  
   Силу, знамо, не свою.
  
  
   Нынче тля в родном краю
  
  
   Замелькала суетливо:
  
  
   Сколотить спешит ретиво
  
  
   Для себя оплот иной,
  
  
   Чтоб идти на нас войной.
  
  
   С кем же злая тля связалась?
  
  
   Чья утроба тут сказалась?
  
  
   Кто для тли теперь оплот?
  
  
  
  - Деревенский живоглот!
  
  
   Мироед - не только старый,
  
  
   Старый - зол, но самый ярый,
  
  
   Настоящий лютый змей,
  
  
   Это кум наш Еремей.
  
  
   Он оперился недавно,
  
  
   Он успел пограбить славно.
  
  
   Грабил - тут же с рук сбывал
  
  
   Да карманы набивал.
  
  
   Что имел Ерема ране?
  
  
   Мышь издохшую в чулане,
  
  
   Веник сломанный в избе
  
  
   И добра, что на себе.
  
  
   Нынче - выбился он в люди:
  
  
   У жены, что ведра, груди,
  
  
   Шаль-китайка на плечах,
  
  
   Огонек живой в очах;
  
  
   Кум - вошел приметно в тело,
  
  
   Ходит твердо, смотрит смело,
  
  
   Как появится на сход -
  
  
   Кулакам всем коновод.
  
  
   Уж бедняк ему не пара:
  
  
   "Моего не трожь амбара!"
  
  
   А в амбаре у него
  
  
   Понапрятано всего!

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 565 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа