Бедный Демьян - Стихотворения, басни, повести, сказки, фельетоны (ноябрь 1917-1920), Страница 15 - Книги

В крепкой держатся узде.

Вот, сказал вам, как из книжки.

Ну, а ваши как делишки,

Вы как сводите концы,

Расскажите мне, отцы!"

Осушивши все бутылки,

Мужики скребли затылки.

"Ай да парень!"

"Вот душа!"

"Жаль: приехал без гроша".

Заскулила мать-старуха:

"Правду ль бают-то, Петруха?

Как же так... насчет деньжат?

Аль на книжечке лежат?"

Крякнул дед Нефед: "Ка-кое!

Слышь, оставь сынка в покое.

Пристаешь, как банный лист.

Сам сказал ведь: си-ци-лист!..

Намолол тут всякой чуши,

Не слыхали б наши уши!

"Революцея!" - "Борьба!"

"Мы-ста все захватим в мире!"

Расставляй карманы шире!

Эх ты, горькая судьба!

Век не выпрямить горба,

Я-то ждал его, злодея:

Сын вернется - вся надея.

Вот... вернулся... голытьба,

На отцовские хлеба!

Чуть не выслан по этапу.

На рожон не при с нахрапу!

Да не лезь, куда не след!!"

Забранился крепко дед,

Почернел совсем со злости.

Баба - выть. Смутились гости

И под брань, и плач, и гам -

Поскорее по домам.

Надо жить не без оглядки,

Было это все, ребятки,

Речь про что я здесь веду,

В девятьсот седьмом году.

Власть господская крепчала,

А деревня все молчала,

Даже носом не шмыгнет,

Кабалу, господский гнет

Выносила безответно.

Дед Нефед слабел заметно.

Для работы стал негож,

Все кряхтел, старуха - тож,

Терла спиртом поясницу.

Не вернулся сын в столицу:

Перешел, забыв завод,

На крестьянский обиход.

Все хозяйство ждет заплаток.

Петр, чтоб дней своих остаток

Не страдали старики,

Подряжался в батраки.

Обзаведшись женкой бойкой,

Занялся домашней стройкой,

Денег малость призанял,

Лошадь старую сменял

На рабочую пегашку,

Лес расчистил под запашку

И пошел худой, босой

Над убогой полосой.

Петра сеял, женка жала,

Каждый год детей рожала,

Дети мерли в свой черед.

Словом, дело шло вперед.

Жил наш Петр, как все обычно,

Неприглядно, горемычно,

В доле нищенской, в труде,

В вечных думах о еде,

О погоде, недороде...

В горе - вспомнит о заводе.

На заводе - жизнь не та.

Что деревня? Темнота.

Все в свои забились норы.

Чуть сойдутся - ругань, споры,

Склока вечная, разлад.

А кулак тому и рад.

Поведет лукавым оком,

И казенка ж тут, под боком,

Штука, значит, не хитра:

"Ставлю, братцы, полведра!"

Голытьбе гулящей сходно:

Делай с нею, что угодно.

Шибанула водка в нос,

Глядь, и пропили покос,

Зачумели с перепою:

"Петр... Не пьешь?.. И шут с тобою...

Тоже брезгает... дерьмо!"

"Сами лезете в ярмо!"

А кулак шипит уж рядом,

Ест Петра свирепым взглядом:

"Ты - тово... уйми язык!..

Все от дури не отвык?

Знаю, что ты есть за птица...

Тут тебе, брат, не столица!"

Ходит Петра сам не свой,

Со свинцовой головой.

Женку словом не обидит,

А заснет... столицу видит

И завод... завод... завод...

У станков все свой народ,

В сальных блузах, потный, черный.

Шум веселый... Смех задорный...

"Петя!" - "Что?" - "Листок. Смотри:

Забастовка... ровно в три.

Где ты был? Куда ты сгинул?

На пять лет друзей покинул.

А у нас теперь - гляди!

То ли будет впереди?!"

Петр, проснувшись, смотрит дико:

"Питер... вот он, вот... гляди-ко!"

Женка в слезы: "Свят-свят-свят!

Старики, Петруша, спят...

Тише... На, глотни водицы...

Жить не можешь без столицы!"

VII

Свет учения - не свет,

Коль к нему дороги нет.

Мужику она закрыта:

- Хрюкай, дурень, у корыта!

Царь щетинку соберет,

Всю со шкуркою сдерет.

Царь статьею жил доходной,

Темнотою жил народной.

Чтоб держалась темнота,

Помогали "три кита",

Три кита весьма известных,

Деревенски-повсеместных.

Три кита звалися так:

Школа, церковь и кабак.

В царской школе всей науки

Буки-аз и аз да буки,

Да молитва за царя

Под басок пономаря.

В церкви - брех поповский: "Детки,

Надо жить, как жили предки,

Мудрость велию беря

Из житий и псалтиря;

Пусть богач считает куши,

Вы ж спасайте ваши души;

За земные скорби всех

Ждет вас мзда... на небесех!"

Врут патлатые с амвона,

У самих в душе маммона.

Говорить ли про кабак,

Про кабацкий пьяный мрак?

Голь в сивухе горе топит,

А казна доходы копит,

Люд нищает - не беда:

Хлеб с мякиной - тож еда.

Наглотайся - брюхо вспучит.

Вот как царь деревню учит:

Бе-а-ба да дважды два...

Едет по морю Бова...

Солнце по небу гуляет...

Сзади месяц ковыляет...

Села баба на кота...

Держат землю три кита.

Для деревни книга - чудо,

Начитайся - будет худо:

Все мозги свихнутся вмиг.

Ересь всякая от книг.

VIII

Все, что деется на свете,

Можно вычитать в газете,

Но с газетами ж опять:

Мужику ли все понять

Без начальственной указки?

Чтобы не было опаски,

Что мозги он повредит,

За него начальство бдит

И в деревню шлет газету,

"Сельский вестник" - лучше нету!

Все в нем просто, без затей:

Лик царя, его детей,

Житие очередное,

"Мореплаванье" (при Ное!),

"Ипостась богоотца",

"Для чего нужна овца",

Речь Кронштадтского Ивана {*}

(Яд поповского дурмана!),

Полицейский протокол,

"Что такое частокол"

(Ограждение владенья!),

"Избегайте объяденья"

(Мужикам совет как раз:

"Объедалися" у нас!),

"Заговор жидовской бунды",

"Меры против вредной штунды",

"Грех содомский и хлысты",

"Православные посты",

"Царь иль Дума?" (К черту Думу!

Ни запросов бы, ни шуму!),

"Как эсдеков обуздать?"

(Власть железную создать!),

"Забастовка иль измена?"

Думский день - "Макаров - Лена",

"Бунтарям пустили кровь",

"Было так, и будет вновь!" {**}

{* Иван Кронштадтский - кронштадтский поп Иван Сергиев (1829-1908), впоследствии член "святейшего" синода. В 90-х годах, мороча темный народ, прослыл чудотворцем. Мракобесы, святоши, ханжи и изуверы, а главным образом темные дельцы православной церкви способствовали распространению его славы, пуская лживые слухи и печатая фальсифицированные документы о его святости. К этому "святому" стекались огромные суммы пожертвований, которые безотчетно расходовались проходимцами и аферистами в рясах и в казенных мундирах. Изуверская секта сгруппировавшихся около него иоаннитов и иоанниток проповедовала, будто Иван Кронштадтский - сын бога на земле и в него воплотился "сам Иисус Христос". Иван Кронштадтский и иоанниты были ярыми черносотенниками, остервенелыми врагами революции, были националофобами и ярыми защитниками монархизма.

** Макаров - Лена и последние строки. - Ленский расстрел забастовавших рабочих на приисках Ленского золотопромышленного товарищества в 1912 году. Министром внутренних дел Макаровым на запрос с.-д. фракции Государственной думы по поводу расстрела было отвечено: "так было, так будет".}

Петра бате сено косит,

У попа газетку просит;

"Вестник" Петра стал читать,

Да на ус себе мотать.

"Чтой-то в Питере творится!

Больно "Вестник" уж ярится:

"Время сбить рабочим прыть:

Надо "Правду" их закрыть".

Петр письмо составил срочно.

Адресочек вывел точно:

"Питер. Правда". - Чай, дойдет? -

Три рубля в конверт кладет.

С нетерпеньем ждет ответа.

Месяц ждал. Пришла газета.

Раз пришла, а больше - нет.

Почему? Петру ответ

Вскоре дан был очень ясный.

От волненья потный, красный,

Мироед и живодер -

К Петре староста припер.

"Подавай сюда газету!"

"Вестник", что ли?"

"Нет, не эту!

Чтоб ты, вражий сын, подох!

Кто мутит, а мне - подвох.

Земский дал такую взбучку.

Да, брат, выкинул ты штучку!

Подавай-ка "Правду", что ль!"

"Есть такая. Вот, изволь.

Жаль: прочтешь - и околеешь!

"Ладно. После пожалеешь!"

Ходит Петра веселей.

Стала жизнь ему милей, -

"_Правда_" душу воскресила:

"Крепнет снова наша сила!

Пролетарий городской,

Люд фабрично-заводской,

Вот они, богатыри-то!

Снова в бой идут открыто.

Женка, что я те скажу:

Зря в деревне я сижу!"

Женка взвыла: "Знамо дело,

Что со мною надоело.

Вспомнил, верно, прежних краль?

Уходи, проклятый враль!"

"Что ты, Груша! Эка, право,