| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Из стихотворений, не вошедших в сборники, Страница 4
Бальмонт Константин Дмитриевич - Из стихотворений, не вошедших в сборники"> И вы печетесь о народе!..
Понятна ваша мне игра.
Вы говорите о свободе,
Вы, дел заплечных мастера!
Из вас особенно прелестен
Ваш предводитель - сердцевед.
Он, утверждают, экстра-честен,
Его слова - другим завет.
Но чем же так он отличался,
Он - золотая голова?
В своем невежестве купался
И передергивал слова,
Когда бессмертный прозорливец
Раскрыл все тайны сердца нам,
Полуглупец, полуспесивец -
Лишь он был глух к его словам.
Своей тугой бараньей выи
Он не склонил и в этот миг,
И лучшей гордости России
Он бросил подлый бранный крик.
А в том, известном вам сплетенье
Что делал честный сердцевед?
При вифлеемском избиенье
Он удалился в кабинет.
Младенец старый, ты не знаешь,
Как все в словах твоих мертво:
Из монтекристо ты стреляешь,
Не страшен ты ни для кого.
Стреляй, стреляй, марионетка, -
Получишь деньги за стрельбу.
Тебе не угрожает клетка,
Не будешь ты живой в гробу.
В тебе не запылает совесть.
На пошлом лике - ясен лоск.
Какая же у куклы совесть?
В орангутанге есть ли мозг?
А, подстрекатели! Вы - воры,
Вы честно грабите глупцов.
Из года в год твердите вздоры,
Не веря в правду ваших слов.
Сорвите с ваших глаз повязку,
Полуправдивые слепцы!
Никто не верит в вашу сказку,
Вас только слушают глупцы.
Но, впрочем, вас разубеждая,
Я трачу время. Жизнь сильна.
Уже стремится молодая
Неудержимая волна.
И те, что чистым сердцем юны,
Идут спокойно мимо вас.
Им говорят иные струны,
Они засветятся в свой час.
1892
ДОБЫЧА
Что роком суждено мне?
Пою, пою.
Руда в каменоломне
Восходит к лезвию.
О сердце! что с тобою?
Не думай. Пой.
И богу и герою
Даровано судьбою
Всегда стремиться к бою.
Он дышит, бой.
Но мне борьба - с волнами
Мой ход - до дна.
И нет, не к смертной яме
Ведет моя струна.
Мой дух не безоружен.
Острей копья.
Но океан мне нужен,
Чтоб, с созиданьем дружен,
На дне лишь горсть жемчужин
Взял людям я.
СТИХИ О РОССИИ
ДРЕМА
Бродил я в прошлом океанами,
Проплыл весь Тихий океан.
И атлантическими странами
Я в светлый час не раз был пьян.
Была мне ведома Испания
И норвежанку целовал,
И в Англии грустил в тумане я,
А вал синел, за валом вал.
Но будет. Вот не в вечной смене я,
Избрал зеленый Капбретон,
И полюбил здесь сновидения,
Но здесь мне русский снится сон.
Засну - и слушаю я оканье
Оки и Клязьмы. Вот базар.
Копыт, подков я слышу цоканье,
Шумит, кричит и мал и стар.
Платки с цветистыми узорами,
Лотки, телеги, к ряду ряд.
Разноголосица и хорами -
И ржанье тут, и стон телят.
Чем хочешь, щегольнем: рогожами,
Лаптями, мылом, киселем,
Иконами, ни с чем не схожими,
Мы богомазами слывем.
Имеется и домотканина,
И рыбу мы везли не зря,
И есть патреты - от Сусанина
До августейшего царя.
"Есть сбитень! Сбитень! К нам пожалуйте!"
Веселый смех. Лукавый глаз.
"Эх, барин, вы его не балуйте!
Не сбитень у него, а квас".
"Сафьян, сапожки в руки просятся".
"А где изъян в них. Не таи.
Через неделю же проносятся".
"Да лопни глазыньки мои!"
Рожки, они деревянистые,
Но вкус таинственный у них,
И соты меда золотистые...
Но вот базар стозвучный стих.
Умолкла Шуя тароватая.
Но длится мой прозрачный сон,
И чую в воздухе заката я,
Как ласков колокольный звон.
Здесь где-то близко влагу пенную
Бросает вал. Я сплю - не сплю,
Я верю в даль неизреченную,
Я верю в ту, кого люблю.
ДВА СОНЕТА К ИТАЛИИ
1. ИТАЛИЯ
От царственной мозаики Равенны
До мраморов, что скрыл от смерти Рим,
Созданья мы твои благотворим,
Италия, струна и кубок пенный.
Неаполь, шабаш солнца неизменный,
Флоренция, лазурный серафим,
Венеция, где страстью дух палим,
А живопись - цвет золота нетленный.
В Италии повсюду алтари,
И две, в веках, в ней равноценны власти,
Язычество с огнем давнишней страсти
И благовестье в отсветах зари.
Красавица, не снявшая запястий,
В служенье богу, в красоте - цари.
2. ДАНТЕ
Задуман безошибочным Творцом
Как лик страны, где бились властелины,
Он снежный лебедь, он и дух орлиный,
И весь очерчен огненным резцом.
День сильный в зорях, ярок пред концом.
Он записал в размерные терцины
Цветы и громы, пламени и льдины,
Всю вечность взял изваянным лицом.
Поэт всегда - упорный лик Атланта,
Он на плечах подъемлет тяжкий мир,
Который без напева был бы сир,
Поэт-мечта дремотного Гиганта,
Спит Исполин и слышит звоны лир.
И в трех мирах он видит призрак Данта.
ЧЕРТА
Со взором голубым, с волнами золотыми
Тончайших шелковых разметанных волос,
Он показался мне высоким в светлом дыме
И бросил в душу мне раскаты летних гроз,
Со звуком обвенчав намеки сновидений,
Все прахи расцветил горючим угольком
И дал уразуметь немую речь растений,
И лес мне изъяснил он птичьим языком.
Без счета надарил девических улыбок,
Повел тропинкой тайн средь шорохов лесных,
И был как древний лук - упрям, певуч и гибок
И был как власть вина - непобедим мой стих.
Когда же он зажег лесной костер брусники
И бросил в синеву отлеты журавлей,
Меня позвали вдаль крылатых вышних клики,
И он мне повелел быть каждый миг смелей.
Он развернул как холст просторы океана,
И, Землю обогнув, ушел куда-то прочь.
Куда укрылся он? Зачем ушел так рано?
Таким он был, мой день. Какая будет ночь?
Чужие ветры мне домчали клочья дыма.
Моя вселенная, что мне была дана,
Обуглясь, рухнула. Промчались птицы мимо.
За огнекрылыми подходит тишина.
Потухли в бездне вод все головни заката.
На небе Зодчий тьмы вбивает гвозди звезд.
Зовет ли Млечный Путь в дорогу без возврата?
Иль к Солнцу новому уводит звездный мост?
ШОШАНА АВИВИТ
Пленительное имя - Авивит.
Не Пасха ли сияет в нем господня?
Во мне напев, во мне весна звенит.
В душе раскрылся куст цветов сегодня.
Тебя я видел только раз один,
Жемчужиной, сиявшею в Габиме.
Ты - белый сон. Ты - лилия долин.
Ты - вспев струны. Ты - пламя в синем дыме.
Я помню. Был в начале тихий звук,
Все чувства точно спали в колыбели,
Но тетива сгибала твердый лук,
И вдруг стрела запела, мчась до цели.
Твой голос нам явил всю роскошь сил.
Он загудел встревоженным набатом,
В нем к покаянью колокол звонил,
Всходил призыв и упадал по скатам.
Вся белая, с поднятым ввысь челом,
Вся нежная, как свежий куст жасмина,
Ты закликала силой страсти гром,
Ты выражала чувства исполина.
Тот самый звук, что был так тих и мал,
Тот самый звук, что нужен колыбели,
Наполнил бурей весь притихший зал
И возрастал, как грозный гул метели.
Тот возглас, что возник как робкий вздох,
Душой преображен в глагол пророка,
И возвестил, что есть и ночью бог,
Что видит нас всевидящее Око.
Был медный щит - и стал он золотой.
Запела степь во мне, как в вольном скифе.
Ты ликом - Руфь, лик лани молодой,
Но в крайний час подъемлешь меч Юдифи.
ГЛАГОЛЬНЫЕ РИФМЫ
Ко мне плясунья близилась, качаясь,
Я был на океанском берегу, -
Глагольных рифм избегнуть не могу.
Волна взрастала, солнцем расцвечаясь.
Своей внезапной выдумкой венчаясь,
Она росла, как травы на лугу,
И вдруг дробилась в инее, в снегу,
В паденье легкой пеной истончаясь.
"Хотела б я быть рифмою твоей!" -
Мне Лохвицкая Мирра прошептала.
О, рифмы есть различного закала.
И я клянусь всей звонкостью морей:
В глагольных рифмах сладости немало,
Коль рифма рифму вдруг поцеловала.
СОЛОВЕЙ
Посв. русскому волшебнику музыки,
С. А. Кусевицкому
В той части леса, где поет,
Подняв свой клювик, соловей,
Какие хочешь звуки лей,
Пляши, крутись, танцуй и вей,
Но меж смарагдовых ветвей
Вперед твой взмет идет не в счет.
Молчи. Верховен соловей.
Есть в каждом горле звук и всклик,
И два, и целый их родник.
Но в этом горле с давних пор
Луны серебряный узор.
И есть в нем радуги звено,
И с ним другое заодно.
И гонит он звено в звено,
И высь поет, и кличет дно.
Вдруг в малый бубен золотой
Ударит звонкой он мечтой.
Он в звуке - всей любви рассказ.
Он - скрипки брызжущий алмаз.
Измыслит световой излом,
И брызнет дробным серебром.
Лазурная виолончель
Найдет неслыханную трель.
И, приковав звено к звену,
Ведет к непознанному дну.
И, закруглив черту в звено,
Раскроет в небо он окно.
С высот к нему - эфирный мост,
Он смотрит в ноты между звезд.
Всего пропев себя в свой срок,
Он снова пробует смычок.
Он снова пробует струну,
Чтоб взвихрить звуки в тишину,
Чтоб вспомнить, как любовь светла,
Как греза в Персии цвела,
Как бог и сердце - верх и низ,
Как пел Гаканий и Гафиз.
Так пели нежным, как поет,
Певучий источая мед,
Среди смарагдовых ветвей,
Подняв свой клювик, соловей.
ОБРАЗ
И пенье долгое стрекоз,
И гулкий взмах последних грез,
И пряжа вещая зарниц,
И веянье отлетных птиц, -
И гнезда рыжиков, груздей,
И муть октябрьская дождей,
И за ночь выпавший ковер
Снегов, одевших луг и бор, -
И первый слабый стебелек,
Означивший весенний срок,
И звук отточенной косы,
И все минуты, все часы, -
Все то, что было в бездне дней,
Не меркнет в памяти моей,
И нет желанней ничего,
Чем образ края моего.
РАЗЛУЧНОСТЬ
Я с вами разлучен, деревья,
Кругом ненужный мне Париж,
А там, где вы, вдали, кочевья
Звенящих пчел, улыбка девья
И солнце - праздник каждодневья.
Зеленовейность, воля, тишь.
А там, где вы, любая мушка
Звенит создателю хвалы,
Лесная вся в цветах опушка,
И, одиноких грез подружка,
Кукует гулкая кукушка
| |
| Просмотров: 764 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры